Наргиз АЛИЯРОВА, заслуженная артистка Азербайджанской Республики
Жизнь иногда преподносит нам удивительные и порой, совершенно восхитительные сюрпризы. В череде однообразных дней, протекающих сквозь пальцы словно песчинки, один день вдруг высвечивается каким-то ярким событием — ты неожиданно встречаешь человека, который своим теплом привносит радужный свет в поток повседневности.
Моя встреча с прекрасной пианисткой, заслуженным артистом Азербайджана, лауреатом международного конкурса, профессором Валидой Расуловой в Нью-Йорке была именно такой. В Баку мне не посчастливилось встретить Валиду ханым, а Нью-Йорк подарил мне возможность далеко от Родины познакомиться с моей землячкой и музыкантом, чье имя всегда вызывало во мне чувство искреннего восхищения и глубокого уважения.
ИНТЕРВЬЮ
— Валида ханым, вы родились и получили начальное музыкальное образование в Баку?
— Да, я родилась в Баку и училась в Средней специальной музыкальной школе имени Бюльбюля. Сперва я училась у Зивяр Алиевой, затем перешла к Уманской, а когда она уехала в Ленинград, я оказалась в классе у Тамиллы Агаевой, ассистентки Бреннера. Перед окончанием школы Майор Рафаилович часто консультировал меня, я уже как бы неофициально считалась его ученицей. И естественно, когда я поступила в Азербайджанскую государственную консерваторию, он взял меня к себе в класс. Мне посчастливилось учиться у этого великолепного, высокопрофессионального музыканта.
— Класс профессора Бреннера окончила плеяда великолепных азербайджанских музыкантов — Фархад Бадалбейли, Рафиг Гулиев, Аделя Векилова и многие другие. Я помню, моя профессор Эльмира ханым Сафарова, тоже воспитанница Бреннера, часто рассказывала о нем, о неукоснительном расписании, которого придерживался Майор Рафаилович…
— Да, наши уроки продолжались ровно сорок пять минут и ни минутой больше, после каждого студента Бреннер пять минут прохаживался по коридору, затем начинался следующий урок. Но за эти сорок пять минут он успевал говорить и показывать столько полезного и интересного! Я до сих пор помню его советы — как прикасаться к инструменту, как правильно выбирать аппликатуру, что крайне важно.
Ведь наши руки, наши мышцы запоминают текст быстрее, чем наша память. Сам Бреннер закончил консерваторию в Санкт-Петербурге у Николаева. Наряду с Шароевым он является основателем азербайджанской фортепианной школы. Ему удалось создать совершенно феноменальный класс. Кстати, на конкурс Шопена, который проходил в Польше в 1970 году, готовил меня именно он, тогда я была на четвертом курсе.
— Расскажите о конкурсе, вы удостоились почетного диплома конкурса, не так ли?
— Да, из Советского Союза послали четырех пианистов, и я была в их числе. Мы исполняли программу двух туров на Всесоюзном конкурсе, а отбор третьего тура мы играли уже с оркестром.
— Поразительно, уже на отборе приходилось играть с оркестром?
— Да, и даже произошел небольшой казус во время исполнения третьего тура. Оркестр играл под руководством великолепного дирижера Вероники Дударовой. Я вышла на сцену, села за рояль, вы понимание, как я волновалась в этот момент… И вдруг я слышу, оркестр играет вступление к Первому концерту Шопена, а я должна была исполнять Второй, Фа минорный. Я думала, что схожу с ума, казалось, я видела кошмарный сон…
— Не хотелось бы в этот момент оказаться на вашем месте! И что же вы сделали?
— Я остановила дирижера, и сказала, что я играю другой концерт… Что там было! Дударова была очень суровым человеком. Она пришла в состояние бешенства, стукнула по пульту и вызвала директора оркестра, который ошибочно раздал оркестрантам другие ноты… Выступление пришлось отложить, и я играла уже на следующий день.
— А какие впечатления от самого конкурса?
— Восьмой конкурс Шопена был очень сильным по составу исполнителей. Среди конкурсантов были Эммануэль Акс и Мицуко Учида — сегодня они — звезды музыкального мира. Я играла на двух турах, а на третий не прошла, впрочем, как и Акс, хотя он тоже выступил очень хорошо, даже вокруг этого разгорелся скандал. Мы оба получили дипломы. Известный польский пианист Мальчужински, который председательствовал в тот год, сказал мне: — «Ваше скерцо (я играла третье скерцо Шопена) было самым лучшим на конкурсе».
— Расскажите о Парижском конкурсе имени Маргариты Лонг и Жака Тибо, где вы стали лауреатом.
— Как вы знаете, это один из самых престижных конкурсов для пианистов и скрипачей. В тот год, на мое счастье, обязательная программа была очень сложной, надо было выучить сочинения современных французских композиторов. В программу был включен технически невероятно сложный, виртуозный этюд, мне кажется, я все время им и занималась. В программу входила также си бемоль минорная соната Шопена — первая и четвертая ее части. Я играла очень удачно, и в целом я осталась довольна своим выступлением.
— В тот период вы учились в аспирантуре Московской государственной консерватории, верно?
— Да, я поступила в аспирантуру в класс Льва Николаевича Власенко и поехала в Москву, хотя это решение далось мне нелегко. К тому времени я уже была замужем, и у меня родился мой первенец — ему было только два месяца.
— Но после аспирантуры вы вернулись в Баку. Сколько лет вы пробыли в родном городе?
— Я вернулась и начала преподавать в Азербайджанской государственной консерватории. Я жила в Баку пять лет и много гастролировала. В то время если музыкант становился лауреатом международного конкурса, то Союзконцерт сразу же обеспечивал его концертами. Я играла не только по всему Советскому Союзу, начиная от Москвы и заканчивая Хабаровском, но и много выступала в зарубежных странах.
И еще я часто ездила с концертами по европейским странам по линии азербайджанского общества «Дружба». У нас были незабываемые поездки, нас встречали очень хорошо. Я помню наши гастроли по Австрии: мы были во многих городах, посетили Зальцбург, как раз в тот период проходил знаменитый Зальцбургский фестиваль, которым руководил великий Герберт фон Караян. Помню, с каким трепетом я посетила дом-музей Моцарта, помню его библиотеку, где собраны все написанные им сочинения, рояль, на котором он играл. С тех пор я очень полюбила эту страну.
— Куда вы уехали из Баку?
— Я опять вернулась в Москву, в консерваторию и до отъезда в Соединенные Штаты проработала ассистентом Льва Власенко. Профессор очень часто гастролировал, и я преподавала студентам в его отсутствие. Кстати, в одно время со мной у Власенко в классе ассистентом был также и Михаил Плетнев. Мы очень сдружились тогда и до сих пор поддерживаем отношения. Он уникальный музыкант, не просто пианист, а именно музыкант. Он и исполнитель, и дирижер, переиграл громадное количество фортепианной литературы, хотя никогда много не занимался.
Я помню, Флиэр рассказывал, (Плетнев до самой смерти Якова Владимировича учился у него в классе) как Плетнев приходил на урок и когда профессор спрашивал его: «Ну, Миша что ты сегодня принес на урок?» он отвечал: «Концерт Бетховена», а на вопрос какой именно из пяти концертов, небрежно говорил: «Выбирайте». Это совершенно феноменальный музыкант! — заключила Валида ханым, и не согласиться с этим заявлением было не возможно.
— А как вы решились уехать из Советского Союза?
— Мы приехали на гастроли в США, я помню, у нас первый концерт состоялся в Детройте. Нас прекрасно встречали и даже предложили нам с мужем (он тоже был пианистом) остаться, написать письмо в Министерство культуры и просто не вернуться. Но я категорически отказалась — мы приехали без детей — старший сын был в Баку, а младший остался в Москве с няней и бабушкой. И я не могла эмигрировать, не зная, смогу ли я потом вытащить детей из страны. И мы вернулись. Но позже, мы обратились в Министерство культуры с просьбой разрешить нам уехать в Штаты на работу. Мы очень долго ждали разрешения на рабочую визу, даже потеряли надежду, но, в конце концов, нам все-таки удалось получить его. И мы выехали из Союза в 1989 году вместе с младшим сыном.
— А старший сын не поехал с вами?
— Он к тому времени уже переехал в Москву и учился в Медицинской академии, он был взрослым и сам решал, как ему поступить. Я до сих пор сожалею, что не настояла на его переезде. Сравнительно недавно, восемь лет назад он с семьей переехал в Нью-Йорк. У меня прекрасная невестка и двадцатилетний внук.
— А вы не скучаете по родному городу?
— Очень! Я скучаю по городу, по старым друзьям, по своим близким — у меня очень много родственников в Азербайджане, стараюсь поддерживать отношения со всеми. Я нередко приезжаю в Баку. Почти каждый год меня приглашают на Международный фестиваль, который проходит в Габале.
-Удивительно, я выступала с концертами на этом фестивале дважды, и нам не довелось встретиться в маленьком городе, а этот огромный мегаполис свел нас. У меня вообще такое чувство, что Нью-Йорк полон неожиданных и удивительных сюрпризов. А как вы относитесь к городу, в котором прожили уже почти двадцать лет, что вам дал Нью-Йорк?
— Я очень люблю Нью-Йорк, это удивительный город, который дает всем одинаковые исходные точки, стартовые возможности для всех здесь — одинаковые. Все могут себя реализовать, от человека зависит, на что он способен и что хочет. В Нью-Йорке, когда я выхожу на сцену, я знаю, что люди изначально готовы принять меня и чувствуют благодарность, за то, что артист хочет поделиться с ними своей музыкой. Кстати, такое ощущение бывает и в Европе. Есть всего два города, где я очень волнуюсь — это Баку и Москва — здесь публика очень строгая, избирательная. В целом, я считаю, что у музыканта очень сложная жизнь. Выйти на сцену и сыграть программу — это всегда ответственно, каждый концерт — это частичка твоей жизни. Я думаю, что все музыканты достойны уважения! Это мое твердое убеждение.
— Как вы воспринимаете критику в свой адрес?
— Абсолютно нормально, когда мне говорят что-то, я никогда не обижаюсь, наоборот, стараюсь извлечь пользу из этого. Не хочу утверждать, что критики пишут всегда объективно, но прислушиваться к их рецензиям надо. Вы знаете, Гидон Кремер — гениальный скрипач — выпустил книгу со всеми отрицательными рецензиями на свои концерты, то есть, собрал исключительно негативные отзывы.
— Как интересно, для этого нужна смелость и, конечно же, изрядное чувство юмора…
— А Зубин Мета — совершенно потрясающий, на мой взгляд, дирижер, за долгие годы своей работы с оркестром Нью-Йоркской филармонии ни разу не получил ни одной положительной рецензии на концерты в этом городе.
— Что для вас является главным в жизни? (Она задумалась несколько секунд, казалось, хотела просмотреть все прожитые годы и выделить то, что составляло квинтэссенцию жизни — Авт.).
— Музыка и дети. Я начала заниматься музыкой, когда мне было пять лет и с тех пор она всегда со мной. Музыка — это часть меня, она неотделимая часть моей личности, это сопровождение, которое всегда со мной. Я хотела бы, чтобы мои дети и мой внук также как и я, находили бы счастье в той профессии, которую они избрали для себя. Удивительно, но я кроме музыки всегда любила медицину и увлекалась кино и, я, наверное, передала детям эту любовь — сейчас мой старший сын врач, а младший сын закончил Университет кинематографии в Неваде.