НУРАНИ
Человечество за века своей истории изобрело множество оправданий для лжи. Тут тебе и «святая ложь», и «ложь во спасение», и «ложь из милосердия», и уж тем более ложь во имя государственных интересов. Только вот знающие люди предупреждают: даже таким «инструментом», как ложь, еще надо уметь пользоваться. И если не получается озвучить в официальной версии «правду, всю правду, одну только правду», если приходится не только о чем-то умалчивать, но и лгать, то это надо делать как-то солидно и по крайней мере правдоподобно.
То есть, для начала не выдавать ворох фейковых версий, которые еще к тому же не стыкуются друг с другом. И еще помнить, что у «противной стороны» могут найтись свои доводы и свои доказательства — уже не фейковые. То есть, не лгать от имени государства, как недалекая домохозяйка. Чтобы потом не было за державу обидно.
Только вот… в России продолжают раз за разом выдавать не стыкующиеся между собой версии гибели малайзийского «Боинга» в июле 2014 года над Донбассом. Теперь в российском эфире отыскался некий «офицер ВСУ». Он что-то мямлит, журналист «переводит»: да, была колонна украинских ПВО в селе Зарощенское, там имелся «Бук», и вот этот украинский «Бук», оказывается, и сбил «Боинг».
Только вот принять эту свистопляску в эфире за доказательство не получается. Старательно фабрикуя очередную версию, в Москве кой-чего не учли. Прежде всего, извините, с какого перепугу украинским ПВО палить по малайзийскому «Боингу»? Это был случайный выстрел? Но в кого тогда стреляли, если авиацию Россия и ее союзники на Донбассе против украинской армии не применяли? Зачем вообще держать в прифронтовой полосе дорогущие «Буки», рискуя, что они будут захвачены, наконец, просто повреждены в результате обстрела?
И потом. Для того, чтобы вывести на экран очередной, пардон, «говорящий манекен», из которого журналист едва ли не клещами тянет запрограммированное «признание», большого ума не надо. Но вот перевесит ли этот «телетеатр» многочисленные доказательства — большой вопрос. Тем более что среди доказательств — не просто свидетельские показания, но и «вещдоки», от поражающих элементов ракет «Бука» новейшей модификации, которые в Украину не поставлялись вообще, до спутниковых снимков и радиоперехватов.
Более того, показания «майора ВСУ» появились вскоре после того, как были опубликованы очередные результаты расследований групп Bellingcat и The Insider — они назвали имя боевика с позывным «Дельфин», одного из главных фигурантов радиоперехватов, где донецкие боевики сообщают друг другу, что теперь у них есть «Бук» и они будут сбивать украинские самолеты. Таинственным «Дельфином» оказался российский офицер, главный инспектор Центрального военного округа, генерал-полковник Николай Ткачев.
На записях, которые опубликовали для поиска свидетелей следователи из Нидерландов, к «Дельфину» обращаются как к Николаю Федоровичу. Журналисты, проанализировав открытые источники, установили, что единственный среди ныне живущих российских генералов с этими именем и отчеством — это Ткачев. Затем к Ткачеву обратился корреспондент The Insider — для интервью о Суворовском училище. Генерал согласился, и у журналистов был уже его голос для экспертизы.
Сравнив запись интервью с перехватом, две независимые группы экспертов пришли к выводу: вероятность совпадения очень высокая. А с учетом того, что совпадает имя и отчество, высокое воинское звание, наконец, музыка на телефоне вместо гудка, вероятность случайного совпадения исключена.
И да, еще одна деталь. «Боинг» был сбит из ЗРК «Бук» еще в июле 2014 года. Но в России первоначально уверяли, что сбил гражданский лайнер украинский штурмовик Су-25, из которого, кстати говоря, вообще невозможно сбить «Боинг» на эшелоне. И тоже выставляли «свидетелей», которые будто бы «видели» в небе украинский самолет и едва ли не проследили взглядом полет ракеты «воздух-воздух». Нечто подобное, в частности, утверждал некий Александр Р.
И вот теперь СМИ Нидерландов публикуют шокирующие подробности. Свидетель оказался подставным, чего, собственно, следовало ожидать. Как и то, что бубнил он заранее написанный и заученный текст. А вот удивительным оказалось то, что текст этот, как сообщает Day.az, подготовил и дал ему заучить… депутат парламента Нидерландов от партии «Христианско-демократический призыв» Питер Омтзихт, который с 2010 года входит в делегацию Голландии в ПАСЕ. И особенно усердствует в Совете Европы по части обвинений в адрес Азербайджана, главным образом в «нарушении прав человека».
Это, конечно, весомая информация к размышлению, какого рода персоны подвизаются в сфере «защиты прав человека в Азербайджане».
Если кто не понял, подкуп и фабрикация лжесвидетельств — серьезные преступления в подавляющем большинстве стран мира. Но на сей раз речь идет не о банальном ДТП или краже пива из ларька, а о расследовании авиакатастрофы, в которой погибли 298 человек. 192 из них — подданные Нидерландов, то есть, соотечественники Омтзихта и его избирателей. И вряд ли, подкупая лжесвидетеля, депутат парламента не понимал, что покрывает убийц.
И да, еще одна деталь. Милое такое совпадение. Убийцы 298 пассажиров и членов экипажа «Боинга», которых покрывал господин Омтзихт — это люди из той же «команды», что и те, кому как нож в сердце — энергетические проекты Азербайджана. И кто старательно вбивает клин между Азербайджаном и западными партнерами нашей страны, прежде всего подбрасывая деньжат желающим покричать о «правах человека». Конечно, «засвечивать» агентуру в таких делах не полагается, но шила в мешке, как известно, не утаишь. А если мешок этот заполнен газом, то свиста и шума будет предостаточно.
И вот так уж совпало: новые разоблачения вокруг трагедии рейса МН-17 пришлись на показательные протокольные даты. 9 декабря мир отметил Международный день борьбы с коррупцией. 10 декабря — День прав человека. Как всегда, было много слов о демократии, прозрачности, все тех же правах человека и гражданском обществе. И как всегда, нас старательно убеждали, что демократия, прозрачность, права человека и развитое гражданское общество — это лучшее «противоядие» от коррупции.
Но вот в чем дело. Нет, не будем вспоминать цифры, согласно которым, объединенная Европа, где уж точно все в порядке и с гражданским обществом, и с правами человека, несет от коррупции ущерб, который специалисты оценивают в триллион с лишним долларов США в год. Вопрос в другом: а кто займется борьбой с коррупцией в том самом «гражданском обществе»?
Намеренно оставим в стороне «нецелевое использование» грантов, не ахти какую строгую финансовую отчетность и т.д. Вспомним о другом: в этом самом гражданском обществе узаконены такие формы работы, которые в любых других сферах абсолютно неприемлемы. Напомним: НПО и НКО принимают пожертвования открыто и гласно. На эти пожертвования они, собственно, и живут. И в какой степени «жертвователи» влияют на их работу, интересоваться не принято.
То есть, «на выходе» производители удобрений для комнатных цветов могут оказать спонсорскую поддержку какому-нибудь «Зеленому миру» и оплатить исследования, что цветы на окне способствуют позитивному настроению, торговцы аквариумами — оплатить грантовое исследование, в какой степени наличие дома аквариумных рыбок влияет на успеваемость учеников… В случаях, когда речь идет о рыбках или канарейках, это, быть может, и не страшно. Но те же технологии переносятся и в сферы куда более серьезные. Скажем, в борьбу с коррупцией.
Можно ли выдвигать здесь на первый план непрофессионалов, которые никогда не учились анализировать доказательства, сопоставлять факты и т.д. — вопрос риторический. Разговоры о «гражданской активности», «волонтерах» и «неравнодушных людях» звучат очень красиво, но, если непрофессионалы берутся искать виновных в чем-либо, от поломанного деревца во дворе до коррупции, велик риск получить «на выходе», пардон, «суд Линча». Или аналог советского «товарищеского суда», который вину не доказывал — он из вины исходил и выбирал наказание.
И самое главное, под вопросом оказываются объективность и непредвзятость.
По логике вещей, в борьбе с коррупцией не должно быть места никакому спонсорству. Полиции, как известно, запрещено принимать подарки и пожертвования. Дорогие подарки, а тем более прямое спонсорство именуются взятками и соответствующим образом наказываются. То есть, у владельца, скажем, строительной фирмы, которой конкуренты «сломали монополию», не получится нанять посредника, который явится, скажем, в прокуратуру с чемоданчиком наличных и «закажет» расследование против конкурентов, обещая оплатить расходы.
Но вот в «гражданском обществе» никто не помешает пропустить деньги того же «Газпрома» через пару-тройку подставных фирм и… оплатить очередному НПО исследование «нарушений прав человека в Азербайджане», который «ломает» тому же «Газпрому» всю монополию на европейском рынке. Или обвинить «нелюбимые» страны в коррупции. К тому же если полицейским результаты своего расследования надо будет еще подтверждать в суде, где потребуются улики и «вещдоки», а не эмоциональные вопли, то спрашивать доказательства у НПО считалось моветоном и едва ли не святотатством. И самое главное, Россия здесь вроде бы и ни при чем.
И даже когда источники пожертвований начинают «всплывать», гражданские активисты изрекают примерно то же самое, что и Кэтрин Эштон, предшественница Федерики Могерини на посту главы европейской дипломатии, а в недавнем прошлом — активист антивоенного движения. Она, напомним, в ответ на вопрос, спонсировало ли это движение КГБ СССР — разумеется, через подставные фирмы, — без тени смущения ответила: мы же не могли проследить происхождение каждой пятифунтовой бумажки! Словом, если в полиции есть «отдел внутренних расследований», то «гражданское общество» никаких подобных механизмов не имеет. И еще обладает этаким «статусом непогрешимости».
Впрочем, возможно, этот «статус непогрешимости» уже подвергается некоторому сомнению. Во всяком случае, специалисты исследовательского центра Европарламента, публикуя свой доклад, что США теряют позиции в Центральной Азии из-за роста влияния Москвы, пришли к выводу: основной ошибкой Вашингтона было то, что США оказывали слишком сильную поддержку местным «правозащитникам», многих из которых власти не без оснований считали преступниками.
Это еще не полноценное разгребание «авгиевых конюшен» под привлекательной вывеской «гражданское сообщество», но, несомненно, первый шаг к более трезвой его оценке. Правозащитники явно хотели бы получить к 10 декабря совсем другой подарок, но… статус непогрешимости никогда не бывает вечным. Особенно если этим статусом слишком уж активно пользоваться.