НУРАНИ
Дальний Восток — регион, где в течение десятилетий события развивались по парадоксальному сценарию. С одной стороны, здесь сходятся границы и сферы влияния США, России и «восходящей сверхдержавы» в лице Китая. Хватает тут и территориальных споров, и геополитического соперничества.
Есть и официальные «замороженные конфликты», и местный сепаратизм, и многое другое. С другой, уже в течение нескольких десятилетий по-настоящему крупных «горячих» конфликтов здесь не было.
Однако теперь, полагают многие аналитики, напряженность на Дальнем Востоке растет опасными темпами. И, пожалуй, правы те, кто возлагает ответственность за этот рост напряженности на Северную Корею. Более того, многие аналитики не исключают, что именно теперь, когда закончился очередной съезд компартии Китая, опасность перехода конфликта вокруг Кореи в «горячую фазу» многократно возросла.
Об этом в той же Москве не очень любят говорить вслух, но политическую погоду на Дальнем Востоке во многом определяет сегодня именно Китай. Другое дело, что судить о трендах развития китайского общества и внешней политики КНР можно только с известной долей допуска, где темпы роста китайской экономики — это лишь один, и возможно, даже не главный показатель.
По понятным причинам, после распада СССР и краха советской модели социализма идеи Ленина, Маркса и т.д. подрастеряли свою популярность. Однако факт остается фактом: сочетать передовую экономику и архаичное общественное устройство можно лишь до определенного предела. И многие косвенные признаки показывают: Китай сегодня, при всех своих успехах экономических реформ, подошел к критической точке. Растущей, причем стремительно, китайской экономике уже тесно в рамках местной жесткой однопартийной системы.
Растет и этническая напряженность внутри страны. Более того, она уже дает о себе знать не только в традиционно неспокойных Тибете и Синьцзяне, но и, к примеру, во внутренней Монголии, где доселе серьезных столкновений не наблюдалось. На этом фоне власти Китая оказываются перед непростой дилеммой: или, наконец, решиться на политические реформы, или свернуть реформы экономические.
Причем рискованными остаются оба варианта. Сворачивание экономических реформ обещает стране экономическую катастрофу и невиданной силы социальный взрыв — китайцы уже если и не привыкли к хорошей жизни, то во всяком случае почувствовали разницу между нынешним веком реформ и прежней бедностью с униформами трех цветов и трех размеров. Возвращение к тому периоду вряд ли возможно.
Политические реформы — вариант тем более рискованный. Опыт СССР и бывшей Югославии здесь слишком красноречив. По совершенно понятным причинам, эти дискуссии на съезд КПК не выносятся. И судить о том, сторонники или противники реформ берут верх в структурах власти КНР, можно лишь по весьма косвенным свидетельством. Как передают информагентства, в частности, Русская служба Би-Би-Си, глава китайского государственного Комитета по контролю над ценными бумагами Лю Шиюй заявил, что шестеро бывших высокопоставленных чиновников планировали сместить лидера Коммунистической партии Си Цзиньпина. В частности, он назвал имя бывшего министра общественной безопасности Китая Чжоу Юнкана, приговоренного к пожизненному заключению в 2015 году.
Упоминается бывший руководитель партийной организации промышленного центра Чунцин Бо Силай, приговоренный к пожизненному сроку в 2013 году, и бывший член Политбюро Сунь Чжэнцай, задержанный в июле этого года и лишившийся всех партийных постов. Перечисленные главой комитета чиновники «были невероятно жадными и коррумпированными, они планировали захватить контроль над партией и над государственной властью», заявил Лю Шиюй, выступая на заседании комитета в рамках XIX съезда Коммунистической партии Китая в Пекине.
Также Лю назвал имена Лин Цзихуа, арестованного в 2015 году, умершего в том же году генерала армии Сюя Цайхоу, и генерал-полковника Го Босюна, приговоренного к пожизненному заключению в прошлом году по обвинению во взяточничестве. Из выступления Лю не было ясно, говорил ли он об одном заговоре, в котором участвовали перечисленные чиновники, или о нескольких попытках переворота. Лю лишь пояснил, что «Си Цзиньпин справился с этими проблемами и устранил опаснейшую тайную угрозу партии и стране».
Здесь, конечно, не обойтись без комментария. С одной стороны, обвинения в коррупции — это в жестких тоталитарных государствах традиционный способ борьбы за власть в структурах самой власти. С другой, применять его могут и сторонники реформ, озабоченные чистотой среды для бизнеса, и их противники, для которых коррупция — это главный аргумент в пользу возвращения к «чистому социализму». Но в чем не приходится сомневаться, так это в том, что коррупционный скандал, который сегодня именуют заговором — явное свидетельство нарастающей в руководстве КНР подковерной борьбы.
И вряд ли имеет смысл напоминать, что внутренние проблемы такой страны, как Китай, не могут не оказать влияния на другие конфликты на Дальнем Востоке, в том числе те, в которые КНР была в той или иной степени привлечена. В их числе и корейский конфликт. Напомним: новые ракетно-ядерные испытания КНДР, по мнению аналитиков, должны были пройти именно после завершения съезда КПК. Правы эти эксперты или нет, покажет уже ближайшее время. Однако США явно готовятся к «горячему сценарию» на Дальнем Востоке.
Военно-воздушные силы США впервые с 1991 года начинают приводить свои ядерные бомбардировщики B-52 в боевую готовность, рассказал Defence One генерал ВВС США Дэвид Гольфейн.
Как напоминают эксперты, Boeing B-52 Stratofortress — самолет во многом знаковый. Это американский многофункциональный тяжелый сверхдальний межконтинентальный стратегический бомбардировщик-ракетоносец второго поколения, стоящий на вооружении ВВС США с 1955 года. На дозвуковой скорости на высотах до 15 километров он способен нести разные виды оружия, в том числе ядерное. Но самое главное, основная задача, для которой B-52 разрабатывался, — доставить две термоядерные бомбы большой мощности до любой точки СССР.
Как поясняет «Лента.ру», Гольфейн отметил, что официального приказа привести бомбардировщики в 24-часовую боевую готовность пока не поступало, однако подготовка в этом направлении уже ведется. Как напомнил генерал, в мире, где «есть люди, которые открыто говорят об использовании ядерного оружия, важно оставаться настороже и продумывать новые способы быть готовым к разным вариантам развития событий». «Это уже не биполярный мир, где есть только США и СССР. Есть и другие игроки, обладающие ядерным потенциалом», — добавил Гольфейн.
Он не стал называть конкретных стран, с ядерным потенциалом которых могли бы столкнуться США, однако в материале упоминаются «быстро развивающийся ядерный арсенал Северной Кореи и конфронтация президента США Дональда Трампа с Пхеньяном», а также «все более мощные российские вооруженные силы».
А вот это уже серьезно. Очевидно, что именно угрозы КНДР то «превратить Сеул в море огня», то ударить по базе США на острове Гуам на фоне регулярных ракетных и ядерных тестов в США восприняли всерьез. И разработали свою «систему ответов».
Только вот нечто важное остается за кадром. Понятно, что, по выражению одного известного польского издания, «угрозы Кима написаны кириллицей». В самом деле, поддерживать Северную Корею для РФ представлялось весьма и весьма перспективной затеей. Китай вел и ведет в регионе свою игру, на роль союзника России он вполне подходит, но вот сателлитом Москвы уже не станет — по крайней мере в обозримом будущем.
Тут бы России не превратиться в сателлита Китая — во всяком случае, некоторые эксперты такой вариант вполне допускают. Плюс ко всему в Китае ведут достаточно рискованную игру в регионе Южно-Китайского моря, но все же устраивать перед Вашингтоном этакий политический «танец с саблями» даже не пытаются. Торговать и привлекать инвестиции — это лучше, чем играть в «холодную войну».
Иное дело — Пхеньян. Понятно, что Северная Корея даже теоретически не могла бы выстоять в открытом конфликте с США. Плюс ко всему опыт войны в Корее и у Москвы, и у Вашингтона уже есть. Но КНДР — неплохой инструмент для того, чтобы не позволить США окончательно перекроить регион по своим геополитическим лекалам.
Только вот складывается впечатление, что в Москве недооценили способности конфликтов и кризисов на каком-то этапе развиваться по своей собственной логике. Российские аналитики, судя по всему, просто недооценили возможных последствий северокорейских ракетно-ядерных игр. Первой жертвой новых региональных реалий пал договор по ПРО. Напомним: это соглашение эксперты считали одним из ключевых.
Договор по ПРО не без оснований называют краеугольным камнем всей системы соглашений между Москвой и Вашингтоном, которые худо-бедно удерживали мир от ядерной войны и совсем уж безудержной ядерной гонки. Согласно ему, США и СССР (сегодня Россия) обязались не разрабатывать и не вводить в действие новых систем ПРО, а при помощи имеющихся — защитить только один район. Советский Союз прикрыл Москву, США — базу межконтинентальных баллистических ракет.
Но затем ситуация стала меняться. Баллистическими ракетами начинают обзаводиться государства, которые в Вашингтоне называли «странами-изгоями». Причем северокорейские ракеты «Нодон» и «Тэпходон», по мнению экспертов, уже в начале «нулевых» вполне могли достичь территории США. Одни аналитики допускали удар по Гавайским островам и Аляске, другие не исключали, что «Тэпходоны» достанут и до Калифорнийского побережья.
Не меньше Вашингтон беспокоили ракетные приготовления Ирана. Иранские ракеты Shahab до США достать не могли, но вот нанести удар по американским базам в Европе, не говоря уже о целях на территории стран-союзников США, им было вполне по силам. На этом фоне Вашингтон и заговорил о необходимости пересмотра договора по ПРО. США рассматривали вопрос о создании двух районов ПРО. Один должен был прикрыть Европу, другой развертывался на тихом океане. По поводу европейского России возражала весьма эмоционально.
Правда, в этой эмоциональности явно ощущалось стремление регламентировать, как далеко могут заходить в своем сотрудничество с Вашингтоном в военной сфере бывшие страны так называемого «соцлагеря». Но, тем не менее, новая ПРО или «малая ПРО» стало реальностью. Инфраструктура ПРО на территории бывших социалистических стран восточной Европы — в том числе. Вернее, тем более. Точно так же разворачивается тихоокеанский район ПРО.
И вот теперь на фоне северокорейского «танца с саблями» США объявили о переводе в боевую готовность бомбардировочной авиации. В качестве возможной цели будущих бомбардировок журналиста и эксперты рассматривают прежде всего КНДР. Но боевая готовность — это боевая готовность. И это явно не тот результат, которого хотела достичь Москва в своих закулисных играх вокруг тридцать восьмой параллели на Корейском полуострове.