НУРАНИ
Центральную Азию до распада СССР и даже в 90-е годы западные аналитики называли «шкатулкой с драгоценностями, запертой в центре континента». Теперь, судя по многим косвенным признакам, западные политики старательно «подбирают ключи» к этой шкатулке. Тем более что здесь есть ради чего стараться, и прежде всего нефть и газ.
Можно в который уже раз вспоминать, как, отправляясь на отдых на свое ранчо в Техасе, президент США Джордж Буш-младший взял с собой книгу о средневековых «соляных войнах».
По мнению американского президента, нефть, как и соль, нужна всем, но есть не везде, а значит, за контроль над ее месторождениями и путями доставки будет идти острая борьба. И хорошо, если только политическими методами.
Сегодня, впрочем, не меньше, чем за нефть, борьба идет за контроль над газом. У России здесь особый интерес. Во-первых, поставки газа на европейский рынок — это деньги, и большие деньги. Но, возможно, «газоевро» здесь и не главное. Уже в середине «нулевых» стало понятно, что Кремль без особого душевного трепета использовал и использует поставки газа в качестве средства давления на страны-потребители.
О необходимости укрепления энергетической безопасности Европы заговорили уже после того, как в ответ на первый киевский Майдан РФ сначала отключила газ Украине, а затем — и странам Европы, которые посмели Россию не поддержать. В Москве на эти разговоры привычно не обращали внимания. Здесь были уверены, что без российских энергоносителей Европа не обойдется даже теоретически.
Только вот недооценили, что «газовое оружие» можно использовать для давления на потребителей, но только один раз. И в результате ситуация меняется, и явно не в лучшую для Кремля и «Газпрома» сторону. Российский супер-монополист теряет на европейском рынке одну позицию за другой, уступая страны-потребители Алжиру, Норвегии, а то и США со своим сжиженным газом. Но самое главное, на европейский рынок готовятся выйти страны Прикаспия — а это не только Азербайджан, но и Туркменистан.
Правда, в практической плоскости к реализации своих газовых проектов приступили только в Азербайджане. Причем, как подчеркивает Президент Азербайджана Ильхам Алиев, наша страна — это единственный на сегодня реальный альтернативный источник газа. Формально Туркменистан к азербайджанскому «Южному газовому коридору» не присоединился — по крайней мере, пока.
Но, судя по всему, интерес к выходу на европейский рынок, минуя территории России и Ирана, в Ашхабаде уже проявляют. Тем более что к поиску такого выхода власти Туркменистана подталкивают многие обстоятельства. С момента распада СССР российский Газпром, напомним, закупал туркменский газ прямо у устья скважины и транспортировал его конечному потребителю по своим трубопроводам, что давало Москве полную свободу рук для игры на ножницах цен.
Но теперь этой «газовой коммерцией» в Ашхабаде сыты по горло. Возможно, конечно, что смерть Сапармурата Туркменбаши, первого президента Туркменистана, сразу же после того, как в его окружении заговорили о поисках альтернативного выхода на мировой рынок газа — это совпадение. Но в том, что отдавать России ключи от своего главного экспортного ресурса в Ашхабаде более не намерены, сомнений нет. Теоретически в роли страны-транзитера мог бы выступить Иран. Но вот согласятся ли с таким вариантом западные партнеры — это большой вопрос.
Своих средств для строительства нового экспортного трубопровода у Туркменистана нет. Значит, надо привлекать инвесторов. А для инвесторов, подберем самое мягкое выражение, небезразлично, что сказал президент США Дональд Трамп по поводу иранской ядерной сделки.
Понятно, что такой поворот газовый игры не устраивает Москву. И здесь, судя по многим косвенным признакам, вновь пытаются разыграть в газовой игре «правозащитную карту». Британская The Guardian публикует статью под заголовком «»Люди слово боятся сказать»: внутри Ашхабада, закрытого города в Центральной Азии».
Правда, ничего похожего на репортажи из Северной Кореи «выдавить» не удается. Так что приходится «лепить из того, что было» — с предсказуемым результатом. «Когда я был ребенком, Ашхабад славился как «город садов». Он тонул в зелени, в каналах журчала горная вода, и деревья бросали прохладную тень даже в июле и августе. Вечерами соседи собирались в беседках и пили чай, — рассказывает The Guardian некий Станислав Волков. — После того, как Туркменистан получил независимость от Советского Союза в 1991 году, Ашхабад пережил второе рождение. Сегодня современный Ашхабад в шутку называют «городом мертвых», потому что в его новых беломраморных районах почти невозможно встретить человека».
А дальше следует стандартный набор российских пропагандистских штампов. Сначала газета интригующим тоном сообщает: Волков, родившийся в Ашхабаде в 1987 году, столкнулся с нелюбовью к русским. В 2013 году он вышел на независимого журналиста Руслана Мятиева и сказал ему, что хочет написать о притеснении русских. В 2016 году начал отправлять Мятиеву фотографии различных сцен из жизни Ашхабада: убитых животных, плохих дорог, запущенных кладбищ и так далее. А уже Мятиев публиковал эти истории на сайте Habartm.org, не указывая фамилии автора. Какое отношение убитые бродячие собаки имеют к «притеснениям русских», газета The Guardian не поясняет.
Зато продолжает цитировать «страшилки» от Волкова: «Тем не менее, спецслужбы знали, что я делал, и я за это пострадал. Мне отрезали интернет, на меня время от времени нападали на улице. Мне приходилось использовать несколько мобильных платформ для обмена сообщениями, чтобы отправлять информацию, потому что спецслужбы блокировали их после того, как я посылал партию фотографий, — старательно стенографирует его рассказы британская газета. — 25 апреля 2017 года я шел в магазин с другом, незнакомец облил меня неизвестной жидкостью и убежал. Сначала я не придал значения этому случаю: моя рука только немного покраснела. Однако вечером появилась боль, а через пару дней — волдыри. Жидкость оказалась разведенной кислотой».
«После смерти матери я унаследовал ее квартиру, продал ее за полцены и уехал из Туркменистана навсегда. Туркменские спецслужбы задержали меня в аэропорту на 20 минут — последняя попытка подействовать мне на нервы, — сообщает автор. — Жизнь в моем старом городе идет своим чередом. Рядовым людям трудно найти работу, чтобы содержать семьи, в условиях высокой безработицы и коррупции. По независимым оценкам, безработица в Туркменистане достигла 60%. И что же нового появилось в последнее время в городе? Обошедшаяся в 5 млрд долларов «Олимпийская деревня», построенная для недавних десятидневных Азиатских игр».
После чего заявляет главное: «Я не хочу возвращаться в Ашхабад по одной простой причине: там ничего не осталось от старого города, который я помню. Недостаточно изменить столицу: нужно изменить политическую ситуацию в стране в целом. В Туркменистане нет справедливости, потому что там вся юридическая система в руках президента и Министерства национальной безопасности, которое он контролирует. Государственные СМИ — рупор власти, они регулярно называют президента «героем», а время его правления — не чем иным, как эрой могущества и счастья. И люди боятся слово сказать о властях».
Но этих рассказов газете оказывается мало, и она добавляет: «Многие жители вспоминают с горькой улыбкой документальный фильм об Ашхабаде, снятый бельгийским журналистом Томом Вейсом. Приглашенный властями для создания благоприятного впечатления о стране за рубежом, Вейс и его съемочная группа хорошо подготовились к тому, чтобы быть объективными. Они засняли неуклюжие попытки «гражданских гидов» прятать даже самые невинные проявления повседневной жизни: неопрятную полку на рынке, принесенный продавцом термос с чаем, мусорную корзину и метлу для уборки. В нашем городе все хорошо, изо всех сил показывали гиды. В Ашхабаде, как в Багдаде, все спокойно».
Туркменистан, конечно, по «стандартам демократии» далеко не Швейцария. Но и не Северная Корея. И статья в The Guardian, где, кстати говоря, действительно внятных и доказуемых фактов преследования инакомыслящих или притеснения русских нет, мгла бы сойти просто за «правозащитную журналистику», если бы синхронно с ее появлением глава МИД РФ Сергей Лавров, выступая в ходе панельной сессии в рамках Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Сочи, не взялся бы рассуждать о…строительстве трубопроводов на Каспии. И не заявил, что перед строительством трубопроводов на Каспии необходимо понять, какое воздействие они окажут на окружающую среду.
«В отличие от Черного моря, на Каспии морская среда очень хрупкая, и есть необходимость, прежде чем принимать решения о таких трубопроводах, проработать воздействие этих проектов на окружающую среду самым тщательным образом», — глубокомысленно изрек Сергей Викторович. А это уже верный признак, что в Москве занервничали. И есть от чего: интерес к каспийскому газу, прежде всего азербайджанскому, проявляют традиционные потребители российского «голубого топлива».
«Экономика сегодня» уязвлена до глубины души: «Польша уговаривает Европу променять «Северный поток-2″ на миф об азербайджанском газе». Оказывается, к явному возмущению РФ, руководство Польши объявило: Варшава выступает за прокладку ЮГК — эти мощности дадут Европе альтернативу российскому газу. И если теперь к этой трубе присоединится еще и Туркменистан, а в Европе появятся интерконнекторы, проект «Северного потока-2» станет просто не нужен.
Другое дело, что десантировать «вежливых людей» в Баку или Ашхабад, а тем более Варшаву и Брюссель уже не получится. А вот воздействовать на европейскую аудиторию разговорами о «правах человека» — всегда пожалуйста. Даже если уши «заказчиков» этой кампании торчат настолько, что нельзя не заметить на них фирменный знак «Газпрома».