Дж.АЛЕКПЕРОВА
Интервью Echo.Az с политическим аналитиком, доктором исторических наук, военным экспертом Олегом Кузнецовым
— Сегодня ваша петиция, адресованная российским парламентариям с требованием признать на политическом уровне геноцид азербайджанцев в Ходжалы, несколько затихла, нет активных подписчиков, нет новых призывов. Может, следовало ее раньше направить адресатам?
— Я не хочу быть столь категоричным в сравнении с вами, поскольку считаю, что петиция в адрес депутатов Государственной Думы России с требованием признать геноцид азербайджанцев в Ходжалы в феврале 1992 года живет своей жизнью. Да, сегодня нет той активности в ее подписании, которую мы все могли наблюдать в июне, когда к ней присоединялись по 5000 человек в день, но и сейчас она не умерла и стабильно собирает ежедневно по 15-20 человек, что я считаю для лета очень хорошим результатом.
Давайте будем честными сами с собой: июль и август во всех европейских странах — время массовых отпусков, «мертвый сезон» для политической и общественной деятельности, во время которого бессмысленно обращаться к людям, которым ничего не нужно, кроме отдыха, покоя, солнца, моря и фруктов. Именно поэтому я не согласен и с вашим предположением о том, что петицию надо было направлять в Государственную Думу России на пике ее популярности. Технически это было очень легко сделать, но на какой реальный результат следовало бы рассчитывать в этом случае?
Депутаты — тоже люди, и как все люди они хотят отдыха, покоя, солнца, моря, а вместе с ними — их помощники, консультанты, эксперты, шоферы и всякие прочие клерки, у которых вторая половина лета — тоже сезон отпусков. Так что эффект от реализации вашего предложения был бы нулевым. А раз дело обстоит именно так, то какого-то особого выбора у петиции нет, кроме того, что с наступлением осени, когда все вернутся из отпусков свежими, бодрыми и отдохнувшими, начать заново активную кампанию по сбору подписей и довести результат до требуемого количества.
— Наличие данной петиции что-то изменило? Или соответствующие госорганы России, которым она адресована, не воспринимают всерьез подобные акции?
— Я считаю, что налицо существенные изменения, прежде всего, в самосознании азербайджанского общества. До случая с моей петицией ни один такой документ не собирал более 60 тысяч подписей, хотя инициировано их было немало. Я не хочу приписывать такой результат только себе лично в заслугу, так как за ним стоит труд очень многих людей, но теперь понятны все просчеты и ошибки, которые будем исправлять уже в сентябре. Что касается второй части вашего вопроса о том, реагируют ли российские законодатели на данную инициативу, то отвечу на него так: пока не реагируют и реагировать не должны, поскольку петиция официально в их адрес еще не направлена.
Мы уже не раз обсуждали с вами вопрос о том, какое количество подписей необходимо, и я всегда отвечал, что сначала надо преодолеть порог в 200 тысяч подписей, а потом уже начинать какие-то практические действия в адрес российских парламентариев. Пока сторонники петиции не продемонстрировали на деле своей организованной массовости, совершать какие-то новые шаги вперед, на мой взгляд, не имеет смысла.
— На фоне недавней эскалации на линии соприкосновения в Физулинском районе погибли двухлетняя девочка и ее бабушка. Мир даже на эти факты закрыл глаза, виновники не понесли должного наказания. На фоне этого, маловероятно, что петиция по Ходжалинскому геноциду что-то изменит. Как вы думаете?
— Я не хочу быть пессимистом, иначе вообще нет смысла заниматься чем-то общественно полезным и значимым. Весь прогресс человечества осуществляется оптимистами, и я из их числа. За последние 20 лет все почему-то подзабыли, что в Карабахе идет межгосударственная война, а на такой войне жертвы среди мирного населения неизбежны, как бы цинично и кощунственно мои слова ни звучали. Мир никак не реагирует на ежедневную гибель десятков и даже сотен мирных жителей в Сирии, Афганистане, Ираке, юго-востоке Украины, воспринимая эти смерти как естественный фон войны.
А раз это так, то почему вы вдруг стали наивно полагать, что смерть двух человек в далеком Карабахе вдруг взволнует мировое сообщество, когда оно закрывает глаза на десятки и сотни смертей в день в других точках земного шара? Да, гибель этих двух несчастных пополнила длинный список жертв Карабахской войны, но резня в Ходжалы не идет в сравнение с этим печальным инцидентом. Что же касается вопроса о возмездии, то задавать его надо не мне, а вашим военным, которые должны осуществить его по законам войны. Как это делается, на то есть множество примеров в мировой военной истории.
— И в заключение, вы как автор книг по армянскому терроризму, человек, изучивший эту тему изнутри, как считаете, есть возможность призвать террористов к ответственности? И как это сделать?
— Я считаю, что мало кто из современных террористов способен избежать и избегает на практике ответственности за свои злодеяния. Иногда кто-то из немногих достигает на определенной стадии своей преступной карьеры могущества и иллюзии безопасности, но все равно потом он сам или его дети расплачиваются за совершенные им преступления. Так устроены законы этого мира: очень редко сын вора становится преуспевающим бизнесменом, а сын террориста — успешным политиком.
В мировой истории практически нет подобных примеров. Очень жаль, что никто из тех, кто вступает на скользкую и преступную стезю террористической деятельности, никогда не задумывается в начале этого пути, куда он его приведет, чаще всего — к анонимной и забытой Богом могиле. К слову, а сами армяне, установившие в Ереване памятник идеологу армянского терроризма Гарегину Нжде, знают, где точно находится могила их политического кумира, или для них этот вопрос уже лишен всякого смысла?