И.АСАДОВА
На пороге своего дня рождения мэтр отечественной литературы Натиг Расулзаде дал интервью Echo.az, как всегда необычное, парадоксальное, заставляющее задуматься над многими жизненными ситуациями…
— Недавно мы беседовали с Эмином Мирабдуллаевым, режиссером, который ставит вашу пьесу на сцене Русского драмтеатра, и он охарактеризовал вас как очень талантливого и чуткого человека, обладающего прекрасным чувством юмора и чувством меры. Пьесу я читала и вполне согласна с режиссером. А какое чувство рождается у автора, когда он отдает свое детище в чужие, пусть даже талантливые руки? Ведь пьеса все-таки — это большой проект, над которым вы много и долго трудились…
— Хорошее чувство рождается, и вполне естественное, закономерное. Любое произведение, будь то драматургическое, сценарий или проза с определенного момента начинает жить своей жизнью. В этом отношении вы совершенно справедливо употребили слово «детище», это ребенок, которого до поры ты растил и пестовал, но вот он стал на ноги, пошел, и у него началась своя собственная жизнь, и ты можешь только наблюдать со стороны за его отдельной от твоей жизнью, за проблемами, с которыми он неизбежно сталкивается.
У режиссера может быть свое видение, своя концепция, он может иначе, чем автор, интерпретировать литературный материал, но в основном, в главном, обычно, автор и режиссер бывают солидарны, они должны быть единомышленниками, оба творят общее дело и оба хотят сделать как можно лучше, чтобы произведение засверкало, заиграло на сцене. За свое произведение переживаешь, конечно, но жизнь продолжается, и тебе не дают покоя новые замыслы, новые проекты, которые крутятся в голове и волнуют сердце, и надо уже заниматься новым детищем, когда, едва закончив одно произведение, надо тут же постараться начать другое, и этот круг (не скажу — порочный, потому что ничего порочного в нем нет, это не рутина, потому что работа полна неожиданных моментов, писатель должен работать изо дня в день, как шахтер, как врач, как учитель, ну это, конечно, зависит и от степени таланта, который давит на писателя и выжимает из него), круг этот бесконечен, но ничего не поделаешь: настоящий профессионал именно так должен трудиться, во-первых потому, что любой вид искусства, как кстати, спорт, требует по возможности ежедневной практики, когда виток профессионализма, поднимается все выше и выше, и ты чувствуешь, что и эта высота взята, и идешь дальше.
Ведь многое приходит в процессе работы, многое тебе раскрывает именно белая бумага или экран монитора, многое, даже неожиданное для него самого, открывает писателю именно процесс. Я, кстати, говорю своим студентам о необходимости практики, когда учу их писать сценарии: ни одна лекция, ни одно руководство по написанию сценариев, ни один учебник не даст такого умения, таких навыков, как непосредственно писание, придумывание, фантазирование, как мозговая атака, в результате которой выявляются самые лучшие и самые интересные идеи, из которых в дальнейшем выстраивается сюжет, потом синопсис, потом «скелетто» сценария, и в результате сам сценарий. Такой стиль работы пробуждает мозг и желание создавать, созидать.
Кстати, о том, как спрос в кино рождает предложение: сейчас стало очень модным и престижным снимать фильмы. Каждый, завладевший необходимой аппаратурой, снимает фильм, и потому родилась «необходимость» в литературе, объясняющей доступно, как этот фильм следует снимать, и появилась масса инструкций, пособий, учебников… но это тоже всего лишь повод немного подзаработать. Есть такая истина: тот, кто не может писать сам, учит других, как надо писать. Вот так и происходит. Но никакие пособия, никакая специальная литература не может сделать из человека кинодраматурга. Правильный путь только один — неустанно работать, идти вперед по пути мучений и наслаждений, другого пути в искусстве нет.
— И это изнуряющая работа, или все же есть счастливые моменты?
— И очень немало. Когда что-то удачно складывается, придумывается, ощущаешь приливы радости в сердце. Сердце у творческого человека ведь гораздо быстрее соображает, чем голова. Но писать… Вы не представляете, как я ненавижу писать! Этот процесс для меня просто убийственный, я заболеваю, особенно, когда пишу новую крупную вещь, постоянно думаю о ней. Вот, кстати, открою вам небольшой секрет: я много лет по утрам хожу по бульвару, делаю пробежки, там у меня масса знакомых, которых, к сожалению, когда работаю, я порой не замечаю. Весь ухожу в себя.
Люди думают, что я просто гуляю, а я там по-настоящему работаю. И когда приходит интересная мысль, когда эта мысль меня взволнует, невольно прибавляю шаг, переключаюсь на крейсерскую скорость. Обдумываю, обкатываю мысли, а, придя домой, остается только сесть за компьютер и записать. Вот так — не за столом, не за компьютером, а на «воле» у меня много удачного родилось.
— Все-таки вы остаетесь верны себе и высказали парадоксальную мысль, что ненавидите писать. Как это понять — писатель, который ненавидит писать?
— Ненавижу процесс, потому что ручка или набираемый текст не успевает за мыслями, не могу угнаться за мыслями, и в итоге они пропадают или возвращаются в иной форме, но уже не такой привлекательной и интересной, как вначале. Даже проговаривать трудно, записывать на диктофон, что я вообще-то не люблю, но много раз пробовал, все-таки трудно: язык, как и пальцы, не успевает за мыслями. Но это происходит, конечно, только при бурных течениях мыслей, когда они стремительно пролетают, а бывает и спокойное, размеренное течение, но все дело в том, что именно бурное течение приносит интересные неповторимые находки…
Вот если б можно было только думать и получать гонорары за мысли… но это уже из области фантастики. Кстати, неплохая идея. Надо обдумать: писатель, который только думает и не притрагивается к словам, они ему кажутся очень грубыми, невыразительными, не такими тонкими, как мысли, как чувства, они скорее как камни, что надо тесать. Между прочим, что-то роднит работу писателя и каменотеса.
— Вы в последние годы как-то отошли от всяких литературных конкурсов, не участвуете, в чем причина?
— Наверное, поумнел. Знаете, все хорошо в свое время. В молодости я очень активно участвовал во многих конкурсах, побеждал, выигрывал, проигрывал. Теперь немного приелось. Думаю, человек может и должен меняться с годами, и то, что было интересно много лет назад, отходит постепенно на задний план жизни. Понимаешь, что не это главное, что ты посвятил свою жизнь этому делу, своей профессии не потому, чтобы участвовать в конкурсах и получать премии, а потому, что это — потребность, что ты не можешь без этого, и это огромная составляющая твоей жизни, твоя судьба.
Не буду говорить избитых фраз о том, что самая высшая награда и премия — это любовь читателя и прочее (ведь читатели тоже разные бывают, разного интеллектуального уровня, разной духовной подготовленности, многие мои читатели, до сих пор, я знаю, ищут мою книгу «Всадник в ночи», вышедшую чуть ли не сорок лет назад, несмотря на то, что после этой у меня изданы десятки книг, и все они, я считаю, намного глубже и интереснее). А что касается премий и конкурсов… Между прочим, чем выше и значительнее конкурс, тем больше в нем интриг и политики, может, это тоже явилось причиной того, что я отошел от всяких конкурсов и соревнований, кто придет первым на литературный финиш. Я вспоминаю отношение великого Толстого к премиям, естественно, ему было легче так спокойно и хладнокровно относиться к премиям и наградам, он был граф и богатый человек, но все же, все же…
Конечно, приятно, когда ты приходишь к финишу первым на конкурсе, но мне кажется, что нормальный человек, а в особенности — творческий, должен меняться. Я думаю, у него не могут и не должны оставаться одни и те же ценности, одни и те же взгляды на окружающее, одни и те же идеи и мысли на разных этапах жизни, он должен меняться, и отношение его к окружающим событиям, жизненным ценностям должно меняться. В зависимости от интеллекта, конечно. С другой стороны, в человеке много чего заложено и быть постоянно верным чему-то одному, означает забыть и предать все остальное, что в тебе есть, не развивать данное Богом.
Но, тем не менее, именно этой дорогой следует идти творческому человеку, потому что дорога эта бесконечна, потому что, что бы он ни выбрал — искусство или науку — это целый океан, океан, который поглощает тебя, и ему одной твоей жизни мало. А вторую никто не дает, надо уметь распорядиться одной-единственной. Ну, это мое личное мнение, пусть со мной не соглашаются.
— Скоро, а точнее, 5 июня, у вас день рождения. С чем приходит писатель Натиг Расулзаде на этот свой персональный праздник?
— Я сейчас пишу новую вещь, прозу и параллельно сценарий, и пока не знаю, что из прозы получится. Со сценарием все более или менее ясно, это конструктивное произведение и, прежде чем писать, его нужно продумать от начала до конца, выстроить, что я и сделал. А с прозой все не так просто… Ведь произведения часто не получаются сразу, вот, скажем, у тебя несколько заготовок в виде вступления, начала, но не всегда они успешно продолжаются и завершаются, много раз они так и остаются на первой странице, или первом абзаце, или даже на первых тридцати-сорока страницах и выдыхаются, реанимировать не удается, тогда начинается что-то новое, еще одно, еще одно, и что-то одно из трех-четырех попыток оживает, расцветает, выползает, шагает, бежит, так, что не угонишься… вот тогда удача.
А бывает и иначе, будто пишешь под диктовку, и все идет гладко, все слажено, как четко работающий механизм, без сбоев, и в самое короткое время произведение оказывается готовым, точным и крепким. По-разному бывает, на то и творчество, чтобы одно не было похоже на другое. И потому надо постоянно работать, ведь нет уверенности, что все, что вышло, как говорят по старинке: «из под твоего пера», обязательно оживет, надо делать все новые и новые попытки, и если одна из трех попыток удачна — то уже неплохо, значит, тебе есть что сказать, значит, как говорил великий Гоголь устами своего героя, «Есть порох в пороховницах».
— Несмотря на то, что вы имеете страницу в Фейсбук, вы там — не частый гость. В чем причина?
— Просто я не считаю эту ленту необходимым для себя средством общения с нужными и приятными для себя людьми. Есть другие средства. Например, телефон или моя электронная почта, этого мне вполне достаточно. Я относительно недавно завел свою страничку. Ничего для меня важного не может дать Фейсбук — ничего такого, чего бы я не мог почерпнуть из других источников информации, зато прослеживается большое количество людей, наделенных непомерным чувством тщеславия, честолюбия, ничем не обоснованным, для них лента — это шанс быть узнаваемыми. Для чего? Но это не удивительно: ведь лента — отражение реальной жизни.
Лично мне это ужасно интересно, ведь профессия писателя — это, в первую очередь, предполагает знание человеческой натуры, психологии, его духовного, внутреннего мира, я бы сказал, что первоначальное ремесло писателя — это «человековедение». Главное в профессии писателя — познать человека. Отсюда и рождение художественного образа. Но есть на ФБ и то, что мне очень нравится: это помощь больным, немощным, бедным людям, в особенности — больным детям, которым необходима операция или дорогостоящее лечение, выставляется счет и можно перечислять деньги на этот счет. Это очень хорошо, здорово, благородно. Наряду с Фондом Гейдара Алиева, который на протяжении многих лет занимается подобной благотворительностью, помощью населению, у нас немало отзывчивых людей, доброжелательных, этот факт говорит о здоровом обществе.
— Какие проекты в кино?
— Несколько моих проектов по-прежнему ждут своей очереди и пока не выходят за порог министерства, но сейчас я пишу новый сценарий, и, как ни странно покажется, пишу его без всякого режиссера. Без заказа. Обычно так не делается, и я это знаю не хуже любого профессионала, посвятив кино почти сорок лет своей жизни, но очень уж хорош материал, очень он просится, чтобы его преподнесли именно в форме сценария. И я пишу, как говорится, на свой страх и риск. Ничего, рисковать мне не привыкать. Думаю, все же найдется понимающий режиссер, который заинтересуется этим материалом. Жизнь и профессия писателя научили меня никогда не думать ни о гонораре, ни о читателе, ни о зрителе, ни о режиссере, который будет реализовывать проект. Писать надо бескорыстно, думая только о строчках, что выходят из-под пера, а там, по пословице: будет день — будет пища. А пока работать.
— Как ваши внуки принимают участие в организации вашего дня рождения? Они уже понимают, что дедушка у них — выдающийся писатель?
— О своих внуках я могу говорить бесконечно, так что, лучше не начинать.
— В этом году ваш день рождения выпал на понедельник. Как вы вообще относитесь к понедельникам? Не хотите их «взять и отменить», как поется в популярном фильме? У вас много произведений мистического характера, сюрреалистических, есть даже откровенные «ужастики»… Несколько лет назад я прочитала ваш рассказ «Мгновение», какой-то совершенно жуткий, я до сих пор его помню…
— Помните в хорошем смысле, или не очень?
— Помню, что, прочитав, боялась спать.
— Кстати, этот ваш вопрос, вернее, мой вопрос напомнил мне весьма приятный — и не раз — разговор с читателями. Несколько раз за мою творческую жизнь читатели мне говорили такую фразу: «Ваши книги изменили мою судьбу», «Ваши книги изменили мою жизнь». Я понимаю, какие это большие и ценные слова, когда писателю в таком признаются, но в то же время ни разу не мог удержаться, чтобы не пошутить. «Изменили в хорошую сторону или не очень?» — спрашивал я. А что касается этих тем, да, я наряду с сугубо реалистическими вещами пишу и мистические, порой абсурдные произведения, в мировой литературе это большое, вполне и давно оправдавшее себя течение, достаточно вспомнить великого Эдгара По, основоположника и его последователей в мировой прозе и поэзии.
— А с вами, в вашей жизни случалось нечто похожее, нечто необъяснимое, что потом давало толчок для создания рассказов или романов в этом ключе?
— Толчок для создания чего бы то ни было прежде всего дает реальный факт, событие и моя фантазия и, заземлив ее, сделав понятной для всех, я и создаю такие книги, что потом читают и запоминают, и боятся спать по ночам. Но вот если серьезно: то, что мы чего-то сами лично не испытали в жизни, это еще не повод для того, чтобы не признавать существование этого. Нам просто не встречалось, но это есть. В нашем подсознании, в нашей фантазии есть много такого, что может быть реальнее реальной жизни. Надо верить в это, проникнуться этим. Я Бога никогда не видел, но я верю в Него. Не удивлюсь, если эту фразу кто-то сказал до меня. Чужие мысли, на протяжении многих лет прочитанные из чужих книг, откладываются в памяти, перемешиваются со своими, а там, поди разберись… Не это важно.
В искусстве — общеизвестно — главное не «что», а «как», на одну и ту же тему могут писать многие, одну и ту же мысль могут высказать неоднократно, важно, как ее преподнести, чтобы это была именно твоя мысль. Кстати, в моей пьесе есть такой маленький диалог, когда главный герой что-то изрекает, а ему, то есть — ей, говорят: «Это Сенека сказал». И она говорит секретарю, записывающему все ее высказывания: «Зачеркни, мне чужого не надо». Так что, мне тоже чужого не надо, своего достаточно, но в жизни все устроено весьма сложно, все перемешано, все переплетено, и умение отделять (кстати, самое необходимое умение для творческой личности: отделять, отделять свет от тьмы, добро от зла, воду от суши, Бога от дьявола) — огромная составляющая таланта.
— Недавно в Азербайджане с большим успехом прошла Исламиада. Вы, как человек, не равнодушный к спорту, что об этом думаете?
— Думаю, что Исламские игры еще выше поднимут престиж нашей страны, становящейся центром исламского мира, стремящейся объединить все мусульманские страны, показав гуманизм ислама, как веры и идеологии в наше довольно сложное время, когда мы наблюдаем везде и повсюду стремление к разъединению, вспышки терроризма и локальных войн, антиисламскую пропаганду, когда живем в соседстве со страной-агрессором, ежедневно провоцирующей нас, желая втянуть в большую войну. Мир, в котором мы живем, должен быть крепко спаян и дружественен, только так можно выжить, только эта дорога ведет к процветанию, и Азербайджан показывает этот путь, путь мультикультурализма и объединения, по которому следует идти.