Дж.АЛЕКПЕРОВА
На вопросы Echo.az ответил российский политический аналитик, доктор исторических наук, военный эксперт Олег Кузнецов
— Олег Юрьевич, вы создали петицию «Рассекретить дело о взрыве в московском метро 8 января 1977 года», которая уже набрала свыше 1000 голосов, причем подписали ее не только граждане России и Азербайджана, к ней присоединились жители европейских стран: Франции, Германии, Голландии, Болгарии, Турции, Украины, Эстонии. Безусловно, для азербайджанцев, которые непосредственно столкнулись с армянским терроризмом, она играет очень важную роль. Как вы считаете, если петиция наберет нужное количество подписей, документы рассекретят?
— Если ничего не делать, то уголовное дело в отношении армянских террористов из экстремистской Национальной объединенной партии Армении так и будет храниться под грифом «Совершенно секретно», несмотря на то, что на месте СССР появилось 15 новых стран, в которых по нескольку раз сменился политический режим, поменялись правящие элиты, и содержание дела ни для кого из них, по большому счету, не представляет реальной угрозы. Но, несмотря на все это, данное дело по бюрократической инерции так и будет храниться в особой канцелярии Верховного суда Российской Федерации без всякого движения до тех пор, пока не будет снят с него гриф секретности. Существующая ныне ситуация очень похожа на содержание пьесы Лопе де Вега «Собака на сене».
Иными словами, пока общественность — российская и международная — не проявит к этому вопросу своего пристального интереса, он так и будет оставаться тайной за семью печатями, хотя хранить ее с такими предосторожностями сегодня вряд ли нужно. Вместе с тем всем нам необходимо объективно и адекватно понимать, что кампания по сбору подписей и продвижению петиции — дело трудоемкое и долгое, занимающее не день, не два, не неделю, а требующее месяцы постоянного и кропотливого труда. Тут одного воодушевления и энтузиазма, одного адреналинового порыва явно недостаточно. Да, на душевном порыве пользователей социальных сетей мы собрали за три дня 1000 подписей, но порыв людской энергии иссяк или иссякнет в ближайшие дни, после чего начнется рутинная работа, когда каждый голос будет даваться ценой интеллектуальных и эмоциональных усилий, поэтому все мы должны понимать, что заявленная вами дефиниция «нужное количество подписей» является очень и очень условной.
В нашем случае на нынешнем этапе будет важен не количественный результат, а сам процесс сбора подписей — непрерывный, постоянный и результативный, демонстрирующий непреклонную волю людей знать правду. Поэтому в нашем случае самым лучшим будет такой сценарий развития событий: не 1000 подписей за три дня, а потом тишина и штиль, а 200 подписей каждый день на протяжении месяца, еще лучше — трех месяцев. Тогда адресат петиции точно поймет, что волю людей не сломить и процесс сбора подписей не остановить. Лично я рассчитываю именно на это. В связи с чем очень рассчитываю на помощь азербайджанской прессы, в первую очередь — русскоязычной, модераторов групп в социальных сетях, и вообще всех неравнодушных людей, кто бы мог время от времени напоминать о сборе подписей под петицией с требованием рассекретить уголовное дело в отношении армянских националистов, совершивших в Москве серию террористических актов 8 января 1977 года.
— Трагические происшествия в те годы постигли не только Москву, подобное было и в Баку, но только взрыв произошел в автобусе, и жертв было меньше. Вы об этом также писали в своей монографии «История транснационального армянского терроризма в ХХ столетии: историко-криминологическое исследование». Архивные данные про теракт в Баку тоже засекречены?
— Действительно, в моей монографии приведены копия и текст приговора в отношении Азера Асланова, взорвавшего по заданию армянских спецслужб бакинское метро 3 июля 1994 года, а это значит, что я знаком с материалами уголовного дела в отношении этого человека. Однако между делами о взрыве в бакинском метро 1994 года и взрыве в московском метро 1977 года есть несколько принципиальных различий. Во-первых, суд над Аслановым проходил в открытом заседании, со свободным доступом прессы и просто любопытных; заседания Верховного суда СССР, рассматривавшего дело армянских террористов группы Степана Затикяна, проходили в закрытом режиме, чтобы сохранить режим секретности.
Во-вторых, Асланов был осужден на пожизненное заключение, а армянские террористы были проговорены к расстрелу и после отклонения прошения о помиловании расстреляны. Эти два формально-правовые обстоятельства качественно отличают эти два уголовных дела друг от друга, несмотря на общие видовые признаки преступлений, по факту совершения которых они были возбуждены. Проще говоря, получить доступ к делу в отношении Асланова в Азербайджане гораздо легче, чем получить допуск к изучению дела армянских террористов в России.
В России предать гласности в полном объеме текст приговора в отношении террористов группы Затикяна попросту невозможно, пока с него не будет снят гриф секретности. О материалах дела вообще говорить не приходится. В тексте приговора в отношении Асланова в моей монографии можно ознакомиться совершенно свободно. Чтобы подобный шаг можно было осуществить, требуется наличие политического решения, которое само по себе никогда не появится, если на то не будет понуждения со стороны гражданского общества, пока не будет соответствующей масштабной по числу сторонников общественной инициативы. По сути, речь идет о том, чтобы изъять у системы одну ее тайну, расставаться с которой она не станет хотя бы из чувства самосохранения.
И чтобы такое случилось, сила общественного мнения или общественного воздействия на государство должна быть такова, что властям будет проще рассекретить материалы дела, чем испытывать на себе прессинг общества. Речь идет об экстраординарном случае, создании юридического казуса или прецедента, а потому петиция — это дело очень серьезное, способное изменить существующий порядок вещей, поэтому к ее продвижению следует относиться как к очень серьезному делу.
— Как реагирует армянская сторона на вашу петицию?
— Как обычно, — истерически. Достаточно почитать комментарии армян к моим публикациям в интернет-изданиях и социальных сетях, чтобы убедиться в этом. Обычно все начинается с обвинений в армянофобии и отсутствии у меня патриотизма в отношении России, будто бы Россия является отцом и матерью Армении, а все армяне для меня — братья и сестры. Лично я так не считаю. Меня вообще не интересует реакция армянской стороны на мои действия, поскольку ничего конструктивного с их стороны никогда не предлагалось, а выслушивать в свой адрес от армян истерический негатив я настолько за последние годы устал, что впал в полную апатию, граничащую с полным игнорированием мнения армянской прессы о себе.
В этом плане показателен пример реакции армянской общественности на мою монографию «История транснационального армянского терроризма в ХХ столетии» после выхода ее в свет в Москве в прошлом году. Вся реакция ограничилась истерической статьей в газете «Ноев ковчег» — газете армян про армян и для армян, — в которой автор обвинял меня в провинциальном происхождении и отсутствии авторитета в среде московской политической тусовки. На подобного рода «обвинения» я всегда отвечаю однотипно: «Зачем мне быть известным в Москве, когда мои труды переводят на иностранные языки и печатают в Берлине и Стокгольме?»
— Если данные уголовного дела будут рассекречены, что это даст с политико-правовой точки зрения?
— Этот вопрос чреват неопределенностью ответа, поскольку мало кому из ныне живущих достоверно известно, какие именно документы и свидетельства содержатся в его томах и коробках с вещественными доказательствами. Пока содержание дела можно предполагать по косвенным указаниям на его содержание, которые имеются в мемуарах ветеранов советских спецслужб, принимавших участие в расследовании серии террористических актов в Москве. В частности, из воспоминаний генерал-майора госбезопасности Вадима Удилова мы знаем, что при аресте на квартирах террористов в Ереване были обнаружены и изъяты компоненты для 37 самодельных взрывных устройств.
Совершенно очевидно, что боевики Национальной объединенной партии Армении готовили их не про запас «на черный день», а планировали использовать при совершении террористических актов. Возникает вопрос: где, когда и против кого? Возможно, предположить, что ответ на него есть в материалах уголовного дела. И таких вопросов может быть много. Террористические акт — это верхушка айсберга совокупности других преступлений, которые скрыты от глаз простых людей. Тут может быть и незаконный оборот оружия, и пропаганда экстремизма, и создание преступного сообщества, и преступления экономического или общеуголовного характера с целью получения средств на финансирование террористической деятельности. Какие из составов преступлений были инкриминированы армянским террористам, а какие — нет, очень интересно знать, чтобы точно понимать, были ли преступники связаны с партийно-политическим руководством советской Армении или нет.
В связи с этим станет ясно, был ли Карен Демирчян, столь активно защищавший террористов во время предварительного расследования, связан с ними или нет. Заодно будет возможно понять, имел ли реально отношение к террористам ныне действующий армянский политик Паруйр Айрикян, лидер объединения «Национальное самоопределение» и шурин Степана Затикяна. Если факты подтвердятся, то с документами в руках можно будет говорить о том, что политический режим в современной Армении — изначально террористический, а терроризм является идеологией государственно-политической элиты этой страны.
Рассекретив тайну уголовного дела в отношении серии террористических актов армянских националистов в Москве 8 января 1977 года, может быть, станет возможным узнать много нового относительно нынешней ситуации на Южном Кавказе в целом. Именно поэтому так важно добиться большого количества подписей под петицией, которая может стать ключом к исторической правде.