О.БУЛАНОВА
Первая мировая война окончилась примерно сто лет назад. Казалось бы, все эти события в далеком прошлом. Однако у тех, кто не помнят прошлого и не умеет извлекать из него уроки, нет будущего. Поэтому давайте вспомним события столетней давности и посмотрим, чему они могут нас научить. Стоит ранняя весна 1915 года.
Интересующие нас события случатся в крохотном бельгийском городке Ипр, известным к тому времени лишь тем, что в еще с ХII столетия здесь выделывали отличное сукно. Но сейчас здесь проходит линия фронта — 15-й корпус германских войск вот уже несколько месяцев пытается атаковать линию обороны, которую удерживают полк французских резервистов из Алжира и Канадский дивизион Великобритании. Первая мировая характерна тем, что бои ее вели затяжной, выматывающий обе стороны характер.
Это была окопная война, когда противники сидели месяцами на одних и тех же позициях. Но вот из Берлина приходит пополнение — несколько сотен солдат. Они заняты непонятным делом: разгружают из фургонов странные цилиндры и осторожно закапывают их вдоль окопов. Всего было закопано шесть тысяч цилиндров. Командует странными солдатами энергичный человек в смешном пенсне и в мундире капитана Генштаба.
Это человек то возится с какими-то приборами непонятного назначения, то измеряет силу ветра, то заставляет фронтовиков по команде надевать причудливые резиновые маски с гофрированными шлангами-«хоботами». Никто ничего понять не может: ни о назначении чудных масок, ни о странных приборах, ни о цели приезда человека в пенсне. Человека, кстати, звали Фриц Хабер. Это имя никому ни о чем не говорило. Однако через месяц это имя будет знать уже весь мир: 22 апреля 1915 года Фриц Хабер даст команду на подрыв заранее закопанных баллонов.
Баллоны благополучно взорвутся, и облако из 160 тонн жидкого хлора накроет позиции англо-французских войск. Это была первая в мировой истории войн газовая атака. Один из очевидцев этой первой газовой атаки так описывал увиденное: «Лица, руки людей были глянцевого серо-черного цвета, рты открыты, глаза покрыты свинцовой глазурью, все вокруг металось, кружилось, борясь за жизнь. Зрелище было пугающим, все эти ужасные почерневшие лица, стенавшие и молящие о помощи…» Итог газовой атаки был чудовищным: более пяти тысяч солдат и офицеров погибли на месте, еще пятнадцать тысяч человек были обречены на медленную смерть в госпиталях.
Причем как и от чего их лечить, поначалу не знал никто. Выжившие остались глубокими инвалидами. Конечно, самое простое — это представить в истории Фрица Хабера злодеем, беспощадным фанатиком, убийцей по убеждению. Ну какому человеку пусть с минимальными гуманистскими взглядами придет в голову такое зверство?! Только извергу.
Однако все современники, напротив, вспоминают Хабера добрым и надежным другом, склонным к раздумьям, самоанализу и депрессии. Альберт Эйнштейн, много лет друживший с Хабером, писал, что духовный мир и труды Фрица Хабера стали одним из значительнейших явлений, дарованных ему в жизни; ну и то еще, прибавляет он шутливо, что Хабер часто заходил к нему на чашечку кофе.
Фриц Хабер родился 9 декабря 1868 года в Бреслау в одном из старейших и почтеннейших еврейских семейств этого города. Его отец Зигфрид занимался торговлей удобрениями и различными химикатами, а поэтому профессия его сына была определена с самого рождения — Фриц должен был стать достойным продолжателем дела отца. После того, как юный Фриц окончил гимназию, отец направил его учиться на химика в Техническую школу Шарлоттенбурга, откуда молодой человек пошел добровольно служить в армию.
После службы Хабер самостоятельно перевелся в Берлинский университет на физико-химический факультет, который окончил с отличием. Преподаватели сулили ему блестящее научное будущее, но Фриц Хабер вернулся домой и стал работать на предприятии отца: сыновний долг превыше всего, так его воспитали в добропорядочном еврейском семействе. Кроме того, он уже женился на своей однокурснице Кларе, а вскоре у молодоженов рождается сын Герман.
Заказы быстро развивающейся промышленности Германии требовали новых технологий, и Фриц Хабер, совмещавший работу на фабрике отца в Бреслау и аспирантуру в Цюрихском Технологическом институте, начинает самостоятельные эксперименты. В 1909 году он открывает промышленный метод получения аммиака из азота и водорода для производства удобрений, и это открытие выводит его в передовую когорту мировой науки.
В 1911 году Хабер становится руководителем Института физической химии и электрохимии имени Кайзера Вильгельма, был им лично основан в Берлине. Новый институт спонсирует прусский магнат Карл Дуйсберг, владелец крупнейшего в Германии химического концерна Interessen Germinschaft. Ученый работает днями и ночами, изобретая новые удобрения — в то время он еще мечтал спасти немецких крестьян от постоянных неурожаев и накормить весь мир. Благими намерениями дорога известно куда вымощена…
Хотя вполне может быть, что мечты Хабера осуществились бы, не помешай ему начавшаяся Первая мировая война. Эта война очень быстро меняет устоявшиеся моральные и этические принципы практически всех, кто в ней участвовал. И ученых в том числе. Лаборатория Хабера по госзаказу правительства берется за разработку химического оружия — причем даже с еще большим энтузиазмом, чем за разработку удобрений. Вот что делает патриотизм, когда границы этого понятия размываются или их специально размывают власть предержащие!
Хотя в случае с Хабером на первом месте стоял не патриотизм, а самые что ни на есть гуманистские идеалы! Да-да, как ни странно это звучит. В подтверждение этому — воспоминания одного из близких друзей Фрица Хабера — физика Макса Планка. Планк рассказывал, что новоявленный военный химик, будучи типичным немецким романтиком того времени, был уверен, что, как только мир увидит кошмарные последствия отравления ядовитым хлором, правительства содрогнутся от ужаса, и тотчас же война закончится, а в Европе воцарится вечный мир.
Поэтому Хабер и старался произвести как можно больше хлора, чтобы и первая демонстрация была как можно более впечатляющей. К январю 1915 года все приготовления были закончены, и Фриц Хабер в ранге капитана Генерального штаба убыл на фронт, чтобы лично открыть новую эру в истории. Однако опять же всем известно, куда приводит дорога, вымощенная благими намерениями… Очень скоро, практически мгновенно стало понятно, что новое оружие ни на йоту не приблизило наступление мира, напротив, облако хлора только подхлестнуло гонку вооружений.
Впрочем, зверская нечеловеческая бойня под Ипром ударила и по самому Хаберу. И очень и очень больно: когда его жена Клара прочитала в газетах о количествах жертв хлора, изготовленного ее мужем, она от стыда и отчаяния покончила жизнь самоубийством, выстрелив в сердце из мужниного револьвера. Страшно переживая утрату, Фриц Хабер, чтобы хоть как-то забыться, с головой погружается в работу.
В мае 1915 года он отправился на Восточный фронт, где немцы тогда сражались с российскими войсками, и… организовал три новые газовые атаки. На этот раз жертвами хлора стали 25 тысяч русских солдат. Потом он разработал еще более смертоносный газ фосген, а когда фосген стали применять и британцы, то Хабер придумал горчичный газ — коричневую жидкость с запахом чеснока, который можно было размещать в артиллерийских снарядах.
Но никакой газ уже не мог помочь обескровленной Германии выиграть войну. Итак, Первая мировая война закончилась поражением Германии, и в 1918 году Фриц Хабер бежит из побежденной страны в Швейцарию, спасаясь от наступающих войск Антанты: британцы мечтали, просто спали и видели отправить на виселицу «отца газового оружия». Но тут судьба приготовила Хаберу неожиданный подарок: по инициативе Шведской Академии наук он был награжден Нобелевской премией по химии. Нет-нет, конечно, не за хлор, фосген или горчичный газ — за давнюю разработку метода получения аммиака.
Мирного аммиака для мирный удобрений. Перед авторитетом Нобелевской премии англичане были вынуждены отступить и сами вычеркнули его имя из списков разыскиваемых военных преступников. В лучах славы Фриц Хабер вернулся в Веймарскую республику и снова возглавил свой институт, который тут же получил новый выгодный заказ от правительства. Для нужд сельского хозяйства республики было необходимо сделать новый инсектицид, который бы убивал абсолютно всех вредителей.
Фриц Хабер предложил смешать синильную кислоту с какими-нибудь пористыми гранулами, например, с прессованными опилками. В итоге получается простой и дешевый порошок, который можно просто рассеивать по полям. А дальше все просто: под действием лучей солнца из гранул начнет испаряться кислота, пары которой окажутся смертельными и для насекомых, и для мелких грызунов, и для крупных… А заодно и для людей.
В историю этот «универсальный» яд вошел под названием «Циклон-Б». С помощью этого мирного «сельскохозяйственного инсектицида» в немецких концлагерях были убиты миллионы человек. И дальше интересная ирония судьбы: сами нацисты изобретателя «Циклона-Б» не очень-то жаловали — для национал-социалистов Фриц Хабер был прежде всего евреем, которому в Третьем рейхе не было места. Более того, в своей книге «Майн Кампф» Адольф Гитлер (сам, кстати, во время войны пострадавший от фосгена) обвинил химиков-евреев в заговоре против всех европейских народов — дескать, они специально придумали ядовитые газы, чтобы во время войны истребить всех «арийцев».
И в итоге в 1933 году Фрицу Хаберу снова пришлось бежать из своей родной страны — на этот раз вместе со второй женой Шарлоттой и сыном Германом. Сначала он направился в Британию и попытался было устроиться там преподавателем в Кембридж. Однако студенты, не желавшие ходить на лекции палача их пострадавших в войну отцов, устроили мощную бурю протеста, и Хабера тут же уволили от греха подальше.
А затем его бросили жена и даже родной сын. Фриц Хабер в отчаянии уезжает в Швейцарию. В одном из отелей городка Базель он и умер 29 января 1934 года в возрасте 65 лет. В его номере было обнаружено письмо от Макса Планка, которое Фриц перечитывал перед смертью: «Единственное, что дарит мне некоторое облегчение в этом состоянии подавленности, — это мысль, что мы живем во времена катастрофы, которую приносит с собой любая революция, и что мы многое, что происходит, должны воспринимать как явление природы…» Фрицу Хаберу посчастливилось не узнать о еще одной жуткой иронии судьбы: о том, что через несколько лет все его многочисленные родственники, жившие в Бреслау, были уничтожены в концлагере Дахау.
И не заморены голодом, не расстреляны, не сожжены в печах, а отравлены при помощи его детища — газа «Циклон-Б». Он также не узнал, что и его сын Герман Хабер покончил жизнь самоубийством, когда из материалов Нюрнбергского процесса он узнал, что его отец — пусть косвенно — был причастен к убийству более миллиона евреев…
Очень интересный факт: до сих пор действующий в Берлине институт, основанный Фрицем Хабером, теперь носит его имя. О разработке «Циклона-Б» здесь стараются не вспоминать. P.S. Сегодня химическое оружие запрещено как негуманное. Очень справедливое решение! Только хочется спросить: пуля, мина, граната — они гуманны, да?
***По материалам сайта istpravda.ru