М.ШАХБАЗИ
Интервью Echo.az с известным российским актером
— Очень часто зритель ассоциирует актера с играемыми им образами, вы, например, воспринимаетесь как добродушный весельчак и балагур, хотя астрологический знак девы предполагает строгость, категоричность мышления, стремление разложить все по полочкам. Какое описание наиболее точно?
— Не могу сказать, что я строгий. Скорее разный, как и любой человек, и отождествлять меня с моими героями можно примерно 50 / 50. Естественно, во мне присутствует что-то от моих персонажей, ведь их создаю я, а не кто – то другой. Я не категоричен, в некотором отношении – консерватор, люблю порядок, это и в отношении семейных устоев, и в отношении поведения – если кому-то что-то пообещал, то слово нужно держать.
— Труден ли был путь в профессию?
— В нашу профессию приходят по-разному. С детства были мечты о сцене. Я занимался в цирковой студии в Таганроге, мне нравилось выходить на сцену, видеть улыбки людей, слышать их смех. В детстве желания бывают неосознанными, либо полу осознанными. И моя мечта была настолько сильна, что потихоньку начала реализовываться. Я, как и все, закончил среднюю школу, работал на заводе, был слесарем-сборщиком механосборочных работ, затем была работа электриком, после – оператором лаконаливочной машины, и мне думалось, что вся моя жизнь будет связана с заводом.
Мой папа был строителем, мама работала на хлебокомбинате. Но, повторюсь, мечта имеет свойство материализовываться, нужно лишь крепко захотеть. И в жизни происходит соответствующая коррекция – встречается нужный человек, в руках оказывается нужная книга, и события сложились так, что вы теперь разговариваете с артистом (смеется). Но скажу так – я не выбирал, я просто пришел к этому. То есть не было метода проб и ошибок. Как и все дети хотел быть космонавтом, потом хоккеистом, когда наша сборная побеждала всех и вся. Но все-таки стал артистом, настолько сильна была моя мечта!
— Чем вы руководствуетесь соглашаясь на ту или иную роль?
— Я не могу сказать про себя, что соглашаюсь на любые роли, скорее доверяю своей интуиции, есть определенные критерии в моей профессии, которые я не могу переступить, поэтому когда вычитываю сценарий и обговариваю нюансы работы, то доверяю внутреннему голосу. Иногда советуюсь с детьми, они у меня уже взрослые, прислушиваюсь к советам супруги. Но в основном – это мое мировоззрение, что-то могу себе позволить, а что-то нет. Конечно, хочется попробовать себя и в трагедии, и в комедии, и может быть в боевике. Но быть всеядным нельзя. К примеру черные комедии, ужастики – это не для меня. Не люблю насилия ни в жизни, ни на экране. А вот романтические фильмы, фантастику – принимаю с широкой душой! (смеется).
— Бывало ли у вас так, что предлагают роль, а сценарий создается впопыхах, на коленке?
— Такого не было. Были «Сваты», которые поначалу являлись двухсерийным художественным фильмом. Потом, на следующий год было еще две серии, а через год еще двенадцать. И говорить, что сериал создавался «на коленке» — это неправильно. Была большая группа людей, которые читали, смотрели, отбирали, мы сами знакомились с ролями, высказывали какие-то рекомендации, к нам прислушивались, и в результате получилась прекрасная работа, замечательный сериал.
— Вы сознательно не играете отрицательных персонажей? Если не ошибаюсь у вас не было отрицательных ролей в кино за исключением аббата д’Олива?
— (смеется) Вы правы, прямых отрицательных ролей у меня не было. Я вам так скажу – в жизни порой бывает столько негатива, чего уж привносить это в профессию. Честно – мне не нравится играть хамов и сволочей. Другое дело классика, Достоевский, если бы кто-то предложил сыграть Ставрогина в «Бесах», то наверное я бы согласился, ведь там все неоднозначно, это великий автор. Какие-то роли я уже перерос, и хотелось бы сыграть, но увы! Годы прошли, Гамлета мне никогда не исполнить (вздыхает), можно конечно попробовать, но это будет неправильное видение. Редко, но попадаются такие, кто может пригласить на роль Ромео и Джульетты восьмидесятилетних (смеется).
— Разве можно в 80 лет сыграть Джульетту? Получается, что кино честнее, объектив выхватывает все до мелочей.
— Театр тем и прекрасен и ужасен, что ты каждый день должен выходить на сцену и доказывать прав ты или не прав, хорош или плох. Каждый день! В кино же чтобы с удовольствием поплакать, достаточно помазать возле глаз «Звездочкой». В театре же актер «обнажен» перед залом, и потому мне кажется честнее театр. Кино вечно, а вот попробуйте себе представить как были прекрасны на сцене Евгений Леонов, Анатолий Папанов, Евгений Евстигнеев, Иннокентий Смоктуновский! Это сложно, об этом не расскажешь, этого не покажешь никогда!
— Я слышал, что у вас есть продюсерский центр.
— Я недавно стал пробовать свои силы на этой стезе, не знаю, получится ли, и надолго ли меня хватит. Во мне нет чиновничьей жилки (смеется). К тому же нужно очень хорошо знать законы. Но я хочу в рамках «Продюсерского центра Федора Добронравова» осуществить какие – то проекты, снять такое кино, которым можно было гордиться. У меня в детстве было много моментов, когда я чувствовал гордость от того, что живу в этой стране.
Мне нравится «Доживем до понедельника», «Большая перемена», «Любовь и голуби», «Печки — лавочки», перечислять можно долго. Тот, советский кинематограф затрагивал судьбы людей, это вам не экшен, не 3D-шная картинка, в которой все прекрасно и красиво, но нет души. Все-таки главное – это человек, его глаза, душа, мысли, вот про это хочется снимать кино, чтобы было что показать нашим внукам.
Мои дети, в силу моей настойчивости, и настойчивости супруги воспитаны именно на этом кинематографе, они умеют смотря кино и плакать и смеяться, им, как и нам нравятся романтические фильмы. Сейчас, как мне кажется в этой области есть пробел, образовалась некая ниша, в связи с засильем на экранах бесконечных криминальных детективов, а вот про человека, про его судьбу, мысли, чаяния, веру, забыли. Как-то все незаметно ушло, и никто про это не снимает. Вместо этого бесконечные перестрелки, расследования, убийства, жестокость, и подобного, как мне кажется многовато, если не через край. Я со своей стороны попытаюсь, насколько у меня получится, создавать фильмы про любовь. Это конечно очень тяжело, особенно по административной части, финансирования и прочего, но попытаться хочу!
— Остается ли время на телевизор, и что вы предпочитаете смотреть?
— Ох ты Господи! (вздыхает). Многие сейчас относятся к телевидению, как интернету, что в него можно впихнуть все подряд. Я не могу понять феномен многолетней передачи «Дом-1», «Дом-2»… Я вижу вашу реакцию, наши мысли, как я понимаю схожи, мне совершенно непонятно, почему государство, власть разрешает такое.
У меня есть определенный круг людей, с которыми я общаюсь, и их реакция на подобные передачи очень похожа на нашу с вами. Как мне кажется, должен быть определенный контроль, что можно, а что нельзя, мы несколько заигрались в демократию. И именно такое нужно запрещать. Как нужно запрещать документальное насилие, этого ни в коем случае нельзя показывать по телевизору. Должен быть определенный ценз, по которому недопустимо оскорблять ветеранов войны, священнослужителей, наступать на хлеб… Есть вещи, которым нас учили, когда мы были октябрятами и пионерами. Сейчас же несколько перегнули палку с этой демократией. Я не судья и я не сужу, лишь высказываю свою точку зрения.
— Иногда можно слышать новости, что те или иные актеры изъявляют свою гражданскую позицию, подписывают какие — то петиции , митингуют…
— Великий Зельдин родился при царе, пережил всех «монархов», и хороших и плохих, какая у него должна быть гражданская позиция? За кого он? За царя? За Сталина? За Хрущева? За Брежнева? Можно перечислять и еще. Так вот за кого он? Жизнь артиста намного длиннее жизни политиков. И если сегодня рьяно выступать за одного политика, то завтра надо будет также рьяно выступать за другого политика. Мне кажется, что артист должен заниматься своей профессией, будоражить души людей, вести их в силу своего таланта к чему-то светлому. Нужно их тормошить, чтобы можно было смеяться, плакать, сочувствовать героям на сцене или в кино. Это профессия актера.
Что до гражданской позиции – конечно она у меня есть. Но я не буду ее высказывать публично, она слишком тесно переплетается с моей профессией. Некоторые же политики просто бессовестно пользуются медийностью, популярностью артистов, чтобы в свой короткий век дотянуться до всех возможных благ. Как мне кажется артисты должны быть вне политики, использовать их просто непорядочно.
— Можете ли припомнить анекдотичные ситуации, курьезы на сцене, или съемочной площадке?
— Конечно же курьезы бывают. Но как показывает моя практика, когда я эти случаи рассказываю, их никто не понимает, и я выгляжу странным человеком, который говорит на непонятном языке. Это подобно тому, как математик стал бы мне рассказывать что-то из своей области, и мало того, что рассказывать, а еще и упиваться этим. И я его не пойму, потому, что я из другой профессии. У меня несколько раз было так, что я пытался рассказать курьез со съемочной площадки, но его понимали только артисты, люди которые через это прошли. Да и потом любой курьез должен быть рассказан к месту, так же как и хороший анекдот. Иначе получится полная бредятина (смеется).
Анекдот рассказывается к той секунде, когда ощущается расположенность компании к восприятию. В одном «котле» должно слиться много ингредиентов, чтобы анекдот «выстрелил». Конечно же у нас бывают накладки и оговорки, иногда переставленные слова вызывают такую реакцию, что хоть закрывай занавес, никто не может сосредоточиться и собраться, просто нет сил продолжать спектакль. А зритель сидит совершенно спокойно, он совершенно не в курсе происходящего с актерами (смеется).
— Как проходит ваш досуг, есть ли у вас хобби?
— Раньше было хобби, я очень люблю работать по дереву, с пластмассой, эбонитом, металлом, сейчас же на это времени просто не хватает. Я завсегдатай хозяйственных магазинов, покупаю там различные напильники, надфили, сверла, компактные станочки, и это все в надежде, что когда – нибудь, когда этот безумный ритм немного сместится в сторону, у меня будет материал и инструментарий, с которым можно работать. Вот недавно купил верстак, поставил к себе на дачу, тиски, сверлильный станок, «болгарку», но пока к сожалению до всего этого не доходят руки. По мелочам могу ликвидировать поломку в доме. Так что хобби есть, но оно пока простаивает.
— По каким ролям вас узнают на улице, и не вызывает ли это раздражения?
— Меня в основном узнают по трем моим работам – «Сваты», «Ликвидация», «Шесть кадров». И приветствуют, и улыбаются, и это замечательно! То есть в основном замечательно, потому, что в жизни, как у любого человека бывают часы радости и часы печали, хочется погоревать, поплакать, а иногда и просто помолчать. И вдруг кто – то подходит, хлопает по спине и просит посмеяться. Вот в такие минуты мне бывает не очень приятно. Но в основном благодарят, за то, что какая-то из моих работ прогнала прочь хандру, плохое настроение, заставила по другому взглянуть на окружающий мир. И я понимаю, что ради этого стоило и родиться, и жить, и работать!
— Блиц. Любимый писатель, любимый фильм, любимая музыка.
— Любимый писатель – В.М. Шукшин. Любимых фильмов много. «Офицеры», «Любовь и голуби», «Москва слезам не верит», «Большая перемена», «По семейным обстоятельствам»… Смотрю и зарубежное кино, люблю фантастику, смотрю голливудские фильмы, они незамысловатые, но сняты очень красиво, с фантазией, «Аватара» пересмотрел не знаю сколько раз (смеется).
Музыкальные предпочтения – нравится джаз, нравится блюз, народные песни, то, что касается души. А вот что точно не нравится – «техно», тяжелый рок, «металл».
— Ваши пожелания себе, своему зрителю, читателям публикации.
— Ой! Себе сложно что-либо пожелать. Мне хотелось бы уверенности в том, что я хочу сделать в своем продюсерском центре. Когда не уверен в себе, то и дела не спорятся. С уверенностью легче преодолевать трудности. Меня тревожит то, что сейчас происходит геополитический ужас. Может он был во все века, да только не все об этом знали. Когда есть интернет можно ткнуть пальцем и увидеть документально весь тот кошмар, который творится на нашей планете.
Мне бы хотелось пожелать, чтобы война обходила человеческие семьи стороной, это же ужас, что мы творим сами с собой и нашей бедной Землей. В животном мире такого нет, животные честнее. Как это пафосно ни прозвучит, мне бы хотелось мира. Все же остальное у человека есть, и вера, и любовь, и дети с внуками, эта последовательность заложена Богом, мы же придумываем какие-то извращенные методы самоуничтожения. И как было бы хорошо, если бы можно было все это прекратить!