О.БУЛАНОВА
Как известно, город на Неве — Санкт-Петербург — очень часто был подвержен наводнениям. Они были разными, мощными и не очень, но в любом случае причиняли городу немало бед и приносили множество проблем. Катастрофических наводнений — с подъемом воды на три метра и более — до начала прошлого века было только два: в 1777 и 1824 гг.
В первые годы советской власти, 23 сентября 1924 г., в Ленинграде случилось еще одно страшное наводнение. Оно считается вторым по своей силе после потопа 1824 г. — вода поднялась на 3 м 80 см. Для города это имело катастрофические последствия — не считая ущерба строениям и имуществу ленинградцев, затопление погубило около трети всех зеленых насаждений и вырвало с корнем сотни деревьев.
По воспоминаниям горожан, день накануне наводнения выдался дождливым, дул сырой и пронзительный ветер. Ближе к вечеру ветер усилился, и вода в Неве сильно поднялась. Реки и каналы слились в одно большое озеро, покрывавшее улицы города. В середине дня 23 сентября ветер достиг особой силы. Волны бились о стены домов, ветер срывал крыши, падали вырванные с корнем деревья.
Анна Ахматова писала в своих воспоминаниях: «ураганный ветер на набережной, мокрые туфли… Перебегала от фонаря к фонарю, хватаясь за них. В Летнем саду рушились старые липы». Вскоре вода начала спадать, и горожанам предстала картина чудовищных разрушений.
Советский поэт и прозаик Вадим Шефнер в своей книге «Имя для птицы, или Чаепитие на желтой веранде», писал: «Пока я спал, Нева вернулась в свое русло. Ранним утром мы с братом отправились на набережную. День стоял безветренный, безоблачный (или малооблачный?). Булыжины еще не просохли, на них осталось много мокрого сора; лежал он не сплошь, а через интервалы, полосами поперек мостовой; можно было понять, что вода уходила как бы толчками, отступала поэтапно. Там и сям на улице валялись разнообразные и неожиданные вещи и предметы: сломанная табуретка, лист кровельного железа, дохлая крыса, стебло от деревянной поварешки, рваный сапог, пустая бочка. Стекла во многих витринах и окнах первых этажей были выбиты волнами. Во всех подвалах, в подвальных магазинах, магазинчиках и мастерских стояла вода. Проходя мимо подворотен и заглядывая во дворы, мы видели стоящие там диваны, кровати, шкафы, сундуки, столы, стулья; на веревках висели пальто и иная одежда: это жители первых этажей вытащили на просушку свой домашний скарб. <…> Напротив Кадетского корпуса, прямо на мостовой, поперек трамвайных путей, лежал на боку буксирный пароход. Невдалеке от него на сушу выбросило большую деревянную баржу».
От воды сильно пострадали коллекции многих музеев, в том числе Российского этнографического музея. Подвальные помещения, где хранились этнографические коллекции, были затоплены — под водой оказались около ста тысяч экспонатов. В результате десятки тысяч из них были повреждены, а некоторые утрачены безвозвратно.
Спасением экспонатов занимались не только все сотрудники музея, но и многие добровольные помощники. Этнографический отдел Государственного Русского музея был вновь открыт для посетителей уже через двадцать дней после наводнения, но ликвидацией последствий бедствия сотрудники музея занимались еще многие годы. В результате наводнения было полностью разрушено 324 дома, повреждено 3257 разных строений (практически половина всех имевшихся). Из 94 судов, стоявших в гавани, удалось спасти только дюжину.
Только по официальным данным погибло 208 человек. После этого горожане еще долго страдали от простудных заболеваний — согреться в промокших помещениях было практически невозможно. Одновременно с этим резко подскочили цены на продукты питания, сено и дрова. Забавно, но большевики тут же поспешили обвинить в случившемся… царскую власть.
В прессе появились сообщения следующего содержания: «Наводнение — наследие царской власти. Раньше правящим классам было не до наводнений. Они чувствовали себя великолепно в своих гранитных дворцах. Только Советская власть приступила к устранению катастроф. В гавани начата постройка. У нас мало средств, чтобы закончить это в один-два года. Но мы это сделаем! Дамба будет закончена и никакое наводнение не будет страшно для Ленинграда!».
Остается лишь сожалеть о том, что благородное начинание так до сих пор и не реализовано окончательно… Власти меняются, наводнения остаются. Однако какой смысл предаваться риторическим восклицаниям, поэтому вернемся в те трагические для Ленинграда дни.
Надо сказать, что город получал помощь со всех концов страны. Совсем недавно с помощью одного старого бакинца, неравнодушного и увлекающегося историей человека — Георгия Коновалова — выяснилось, что помощь Ленинграду оказывал и наш Баку. Георгий Коновалов показал исследователям, занимающимся историей Баку, уникальный альбом «Баку в помощь Ленинграду», выпущенный в 1924 г. тиражом всего в тысячу экземпляров издательством «Рабочая газета «Труд» в бакинской типографии имени III Интернационала. Этот альбом — из его частного архива и помнит он этот альбом с детства.
«Это была первая моя книжка, — рассказывает Георгий Коновалов. — Он был изготовлен в промежутке между октябрем и декабрем 1924 г. Для меня это была первая книжка, которую я вначале смотрел, но не читал. Читать я начал поздно (не понятно только, к счастью или сожалению). Долго, очень долго читал по слогам. А потом вдруг началось… Читал не переставая».
В принципе, читать там было мало чего, но все же было. Вот текст, напечатанный на внутренней обложке альбома:
«Наводнение в Ленинграде. … С утра 23 сентября над Ленинградом проносились обрывки угрожающих серо-желтых туч, яростно свистел прерывистый ветер. Вздулась Нева, бурлили свинцовые волны, на берег волны пену швыряли. Воздух тяжело сгустился, стало трудно дышать. Днем разразился сильный шторм. Чем дальше, тем все больше и больше крепчал. Шторм бешено гнал из моря в Неву огромные массы воды. Перекатывались тяжелые горбатые волны. Яростный ветер с невероятной силой мчался по улицам горда. Он вырывал с корнями толстые старые деревья в парках. Он угрожал Ленинграду… Над городом раздались пушечные выстрелы. Население предупреждалось об опасности наводнения. В 5 часов вода вырвалась из берегов и лавиной хлынула в город. Быстро залила Васильевский остров, Мытинскую набережную (так в тексте, имелась в виду Мытнинская — О.Б.), набережную Рошаля и устремилась на площадь Урицкого и проспект «25 октября».
По проспекту помчалась бурная река. Вода залила подвалы, магазины, дворы и дома. Прекратилось трамвайное движение. Погасло электричество — и вокруг сплошь стало черно. Торцовые шашкии (так в тексте, имелись в виду торцовые шашки — О.Б.) из мостовой неслись вдоль улиц. Пешком двигаться не было уже возможности, так как на проспекте «25 октября» вода доходила до колен. Выступили из берегов — Мойка, Фонтанка и Екатерининский канал.
Уже все прибрежные дома залиты. Подаются сигналы о спасении. Вся милиция, пожарные части, партийные и комсомольские дружины на ногах, они неустанно работают, спасая людей и имущество. В наиболее залитые места посланы специальные спасательные отряды. Вечером на Петроградской стороне вода — по пояс. На площади Урицкого потонуло несколько экипажей; лошадей еле спасли. А вода все продолжала прибывать… Уже затоплен ряд районов. Население из нижних этажей перешло в верхние. К восьми часам вечера уровень воды достиг 12 футов (приблизительно 3,66 м — О.Б.) выше ординара.
К полуночи наводнение пошло на убыль. Шторм стих и вода в продолжение двух часов спадала. На улицах постепенно возобновлялось движение. Электричество и телефоны в затопленных районах еще не работали. Сильно пострадали порт, ряд фабрик, заводов и складов. Значительно пострадало здание главного почтамта. Снесено несколько мостов — Сампсоньевский, Гренадерский и др. Огромные убытки принесло стихийное бедствие многим ленинградским предприятиям, учреждениям, организациям и очень многим семьям трудящихся.
В 14 снимках, помещенных в настоящем альбоме, иллюстрируются наиболее характерные моменты Ленинградского наводнения». Далее в альбоме, маленьком — 13 на 18 см, отпечатанном на тонкой бумаге, приведены фотографии, сделанные в 23-24 сентября 1924 г. Как удалось выяснить, автором многих фото, если не всех, является Карл Булла, первый фотограф-репортер, начавший свой творческий путь еще во времена Российской империи. Качество фотографий оставляет желать лучшего — видно, что это перепечатка из газет.
Однако подписи к фотографиям можно разобрать и они прекрасно характеризуют ситуацию, сложившуюся после наводнения: «Просушка пролетарского скарба. Здесь вода доходила до окон второго этажа», «Огромные баржи, выброшенные напором воды, заставили всю широкую набережную», «Размытая дамба по линии Приморской железной дороги. Местами путь отнесен на 250 саженей (более 500 м — О.Б.). Впереди разрушенный совершенно мост», «Летний сад. Повалены вековые липы и статуи», «Железная баржа с углем, перенесенная водой в Новую Деревню», «Мобилизованное население города утром 24 сентября за работой» и др.
При первом поверхностном рассмотрении смысл альбома остается непонятным: ни пролетарских лозунгов, ни призывов к помощи… Тираж — тоже маленький, цена не указана, текс — повествовательный. Зачем он издан? Казалось бы, было бы гораздо логичнее, если бы вместо издания альбома собирались бы деньги по подписке или даже в принудительном порядке, ведь деньги всегда были проблемой. Или если уж альбом все-таки был издан, он должен был быть просто напичкан лозунгами. Однако ничего этого нет. Нужно просто вспомнить реалии тех дней.
Репрессий 37-го еще не было, поголовной пропаганды на всех углах — тоже. Издание альбома, как предполагает Г.Коновалов, было чем-то вроде благотворительной помощи, альбом продавался, возможно, на аукционах, а деньги шли в помощь пострадавшим. Так поступала вся страна, была даже выпущена серия марок «Помощь населению Ленинграда, пострадавшему от наводнения в 1924 г.». Бакинцы и азербайджанцы всегда отличались отзывчивостью и добросердечием, поэтому их помощь в несчастье, постигшем Ленинград, наверняка был огромна. Скорее всего, Баку помогал не только деньгами, но и теплой одеждой, продуктами, фруктами, хлебом.
Об этом говорит и передовица «Бакинского рабочего» от 3 октября 1924 г. под названием «Баку, помогай Ленинграду!», где есть такие строки: «Горячее желание помочь красному Ленинграду уже на первых порах охватило не только руководящие… организации, но проникло в рабочие массы, которые несчастье ленинградских рабочих приняли к сердцу так же близко, как если бы это было их собственное несчастье».
В этом же номере было напечатано обращение Ленинградского Совета к трудящимся всей страны: «В залечивании этих ран должна принять участие вместе с ленинградским пролетариатом вся рабоче-крестьянская страна». (Газета с передовицей была опубликована на сайте ourbaku.com.) Что касается альбома с одними фотографиями, повествовательным текстом и без лозунгов, то нужно опять-таки вспомнить реалии тех дней. Телевидение еще не придумано, Интернет — тем более, радио есть не в каждом доме и далеко не каждый грамотен, чтобы читать газеты. Зато есть фотографии. И они порой говорят больше, чем слова.