О.Буланова
Этой осенью, 18 сентября, исполнилось бы 90 лет выдающемуся бакинцу — Арифу Шахбазову. Это гордость нашего города, уникальный, неравнодушный человек, на протяжении всей жизни всего себя отдававший борьбе за то, чтобы Баку не потерял свое лицо, чтобы остался таким же красивым и уютным, добрым и удобным.
Ариф Шахбазов — заслуженный строитель республики, уникальный знаток истории и архитектуры. В прошлом году его не стало. Он родился в 1926 году в семье учителей. Окончил нефтемеханический факультет АЗИ. Во время Великой Отечественной трудился в нефтяной сфере — трест «Орджоникидзенефть» в системе «Азнефтьстроя», где он работал мастером, строил компрессорные станции.
После окончания института работал на железной дороге инженером-механиком электроотделения. С молодости был очень активным, постоянно выступал с разными инициативами. Благодаря этой активности на него обратили внимание и в середине 50- х он работал в системе Министерства промышленности строительных материалов — его назначили главным механиком треста, начальником Строительно-монтажного управления.
Потом Шахбазов стал заместителем директора Асбошиферного комбината, а затем и Гарадагского цементного завода. А в 1956 году в связи с организацией «Главбакстроя» был переведен на должность начальника отдела механизации «Главбакстроя», затем был начальником управления треста, главным механиком главка, управляющим треста «Бакмеханизация».
В 1964 году Арифу Шахбазову было присвоено звание заслуженного строителя, он кавалер нескольких орденов и медалей. Кроме своей профессиональной деятельности, он много писал в различные СМИ, обладал прекрасным легким и вместе с тем острым стилем, был членом Союза журналистов Азербайджана.
Сегодня в гостях у echo.az дочь Арифа Шахбазова — Камилла Шахбазова.
— После вашего отца остался огромный архив. Что вы планируете с ним делать?
— Прежде всего разобрать. Потому что более половины материалов не разобраны тематически, нет никакой хронологии в подборках вырезок и копий. Отец просто собирал и складывал в папочки все, что его волновало и интересовало — начиная от газет и кончая фотографиями, негативами, приглашениями на мероприятия, черновиками и т.д. и т.п.
Правда, некоторые документы и газетные вырезки он вклеивал в специальные тематические альбомы, все вырезки в них надписаны и рядом сделаны соответствующие пометки. Так что с такими альбомами разбираться будет легче. Даже несведущему человеку ясно видно, что это уникальный архив! Он не просто большой, он огромный, в нем собрано все, что касалось как профессиональной деятельности моего отца, так и его работы как журналиста.
Он не выбрасывал даже рукописи, которые были, как правило, в двух экземплярах: в черновике, написанном его неразборчивым почерком, и в чистовике, которые сдавался в редакцию. Так, в двух вариантах осталась его рукопись к нашумевшей статье «Хаос в лабиринте столичных улиц». Осталась и сама статья, вырезанная из газеты «Вышка» от 14 июля 2006 года.
Именно благодаря архиву я с удивлением обнаружила, что мой отец начал печататься еще в начале 60-х годов! Возможно, есть и более ранние публикации, но пока я нашла только заметки, датированные октябрем 1964 года. Разбор архива займет, я так думаю, не один месяц, так что я еще много чего узнаю о своем отце, чего не знала.
Что касается заметок от 1964 года, то это вырезки из газет «Баку», «Вышка» и «Строитель». Это обычные статьи, без каких бы то ни было стилистических изысков, но очень ценные. Благодаря им историки и бакуведы могут узнать, какие жилые массивы застраивались в то время, какие уже готовые дома сдавались жильцам.
Для кого-то это мелочь — когда был сдан, к примеру, дом «Медик» — для врачей 3-й городской поликлиники, или дом «Аккорд» — для работников Азербайджанской государственной консерватории. Однако историки и люди, изучающие этапы развития Баку, несомненно, скажут моему отцу «спасибо» и помянут его добрым словом — за его скрупулезность, за то, что он собирал любую мелочь, любую заметку, касающуюся его родного и так горячо любимого Баку.
Ведь эти данные помогут не только полностью воссоздать картину застройки Баку, но и четко датировать многочисленные фото с видами города, которые очень часто имеют весьма приблизительную датировку. Архив ценен еще и тем, что в нем собраны старые вырезки и ксерокопии из самых разных газет, которые не имеют пока электронной базы, куда были бы занесены материалы давно прошедших лет, да и вряд ли когда-нибудь будут иметь.
Иногда в силу того, что никто не ставит себе такую цель, иногда потому, что газеты прекратили свое существование, как, например, та же «Баку» или «Строитель». Благодаря моему отцу мы можем узнать, какие проблему волновали город в те годы. Какие проблемы волновали его самого как человека крайне неравнодушного и болеющего за свой город. Кстати, проблемы, к нашему великому сожалению, те же самые. Мало что изменилось…
— Наверное, в этом архиве есть и ценные с исторической точки зрения фото?
— Безусловно! Человек он был разносторонний, общался с самыми разными людьми, и поэтому у него есть фото с известными художниками, врачами, политиками, архитекторами, представителями искусства и науки. Отцу посчастливилось общаться и с Гейдаром Алиевым, когда он возглавлял в Москве строительство постоянного Представительства Азербайджана в Москве, а также ресторана «Баку». Поэтому есть несколько фото и с Гейдаром Алиевым.
Несомненно, очень ценной находкой является фото Гейдара Алиева с дарственной надписью послу Америки в Азербайджане Ричарду Майлзу. Зная теплые отношения между отцом и Гейдаром Алиевым, посол, перед тем как вернуться в Америку, посчитал, что отцу будет приятно иметь его в своем архиве.
Ведь мой отец с 1993 года работал в Посольстве Соединенных Штатов в Азербайджане консультантом по реконструкции и благоустройству здания посольства, т.е. советником посла по строительству. Кстати, когда Гейдар Алиев увидел моего отца в посольстве, он сказал послу, что лучшего человека, чем Ариф Шахбазов, он бы не нашел.
— А зачем посольству был нужен консультант?
— Здание посольства — старинный особняк, имеющий историческое значение. Есть сведения, что его примерно в 1912-1913 годах построил тот же архитектор, что строил дом Гаджинского у Девичьей башни. Построил на сэкономленные от того строительства средства и, чтобы не особо «светиться», развернул здание фасадом во двор. Поэтому очень красивую полукруглую башню с проспекта Азадлыг и не видно.
Здание вообще невероятно выразительное, в стиле модерн, с великолепной каменной резьбой, так характерной для нашего города. Раньше там был тубдиспансер, потом медицинская библиотека, и уже затем его передали посольству. Кстати, в архиве я нашла уникальные фото внутреннего двора особняка, фасадов, потрясающе красивой каменной резьбы на фасаде и над входом. Вся эта красота недоступна для простого смертного.
Я надеюсь, что благодаря этим фото историки и бакуведы получат ценные сведения об архитектуре этого замечательного здания. Ведь если красивым особняком, отданном Иранскому посольству, мы можем любоваться без всяких преград, то про Американское этого не скажешь. (Грустно улыбается.)
Так вот, если в таком уникальном здании производить строительные, ремонтные или еще какие-то работы, это должен делать специалист, профессионал. Кроме этого, для прокладки канализационных труб, для перепланировки и других действий нужны согласования, разрешения из Баксовета и т.п., и мой отец, у которого везде были связи, которого все знали, был для посольства просто незаменимым человеком. Кроме этого, отец был именно тем человеком, который общественное здание, где была библиотека, превратил в чисто административное здание.
— Каким образом посольство вышло на вашего отца?
— Это произошло чисто случайно! Ричард Майлз пришел на какой-то концерт в филармонию; на этом концерте был и мой отец. В антракте Майлз обратил внимание на человека, с которым все здороваются, подолгу беседуют. Им был мой отец. Майлз подошел познакомиться с человеком, которого все знают, разговорился и предложил отцу работать в посольстве. Оно размещалось тогда на четвертом этаже так называемого Старого Интуриста.
Прежде всего Майлза мой отец интересовал в качестве сотрудника по связям с общественностью, а когда узнал, что он имеет самое непосредственное отношение к строительству и архитектуре, очень обрадовался. Деятельность моего отца и он сам как личность оставили неизгладимый след у сотрудников посольства, и когда отец увольнялся, ему была вручена официальная благодарность за добросовестную и профессиональную работу. Благодарность была официальной, но очень теплой!
Там есть такие слова: «Г-н Шахбазов — один из наиболее дружелюбных, талантливых и ценных моих сотрудников. Его усилия, связанные с проводящимся ремонтом здания Посольства, незаменимы и, без сомнения, сэкономили для правительства Соединенных Штатов не одну тысячу долларов. Его личные контакты в городском правительстве и бакинском обществе ни с чем не сравнимы и помогли Посольству в его становлении. Он является единственным в своем роде и абсолютно незаменимой частью жизни Посольства в Баку».
Представляете, как приятно было мне читать такие строки о моем отце?! Кстати, Посольство представило моего отца к награде. В наградном удостоверении от 4 июня 1993 года за подписью Роберта П.Финна, чрезвычайного и полномочного представителя, есть такие слова: «Для меня было особым удовольствием включить вас в группу награжденных за особые заслуги. В критические дни, предшествовавшие переезду в новое здание Посольства, вы проделали выдающуюся работу по подготовке здания и окружающей территории и занятию их штатом Посольства.
Работая долгие часы в холодном, грязном и темном здании, вы чистили, собирали мебель, устанавливали свет, окна, двери, канализацию и убрали десятилетиями копившийся хлам, чтобы сделать помещение приемлемым для дипломатической миссии США.
Ваш талант и самоотверженность помогли сделать переезд необыкновенно гладким; практически все посольство переехало за один день, сохранив непрерывность операций, не потеряв продуктивности, с высоки моральным духом. За выдающийся вклад в Посольстве в Баку вы удостаиваетесь высочайшей оценки».
Кстати, от приема отца на работу в Посольство 11 января 1993 года до поднятия флага в новом помещении 2 или 3 апреля прошло всего-то два с половиной месяца! И буквально 4 апреля его уже представили к награде. Только одна эта оперативность говорит о колоссальном уважении, которое он имел в Посольстве.
— Какие уникальные фото из архива вы можете отметить особо?
— Их очень много, нам нужно еще очень многое разобрать, чтобы понять всю ценность того, что есть в архиве. Пока же не могу не отметить несколько уникальных черно-белых негативов размером 9 на 12, которые, как я предполагаю, сделал сейчас почти забытый фотограф Лаврентий Брегадзе.
— Я уверена, что вы правы, это именно Брегадзе. Вывод, что они принадлежат ему, можно сделать на основании монограммы из двух переплетенных букв: Л и Б. Внутри зашифрована еще и буква Г, которая является одновременно и частью буквы Б. Отчество Брегадзе было Георгиевич, так что никому другому эти негативы приписать, я думаю, невозможно.
— В таком случае историки обогатятся еще несколькими его фото. Брегадзе встречался с Есениным, он автор портретов «Есенин. 1924. Баку» и «С.Есенин и П.Чагин».
Брегадзе прожил 91 год, умер в 1967 году, до революции имел собственное фотоателье, после революции снимал важные советские стройки. Негативы из архива отца надписаны рукой фотографа в феврале 1934-го, на них изображены члены президиума Бакинского совета в строящемся тогда парке им. Кирова. На негативах он назван — и это удивительно — Нагорным парком, как сегодня.
Среди членов президиума — знаменитый писатель и общественный деятель Симург, Таги Шахбази, папин дядя. Я думаю, именно поэтому отец хранил эти негативы. А большое фото, сделанное с одного из них, висит в его квартире. Есть в архиве и несколько фото в паспарту, выполненные в фотоателье Брегадзе еще до революции. Какие-то подписаны, какие-то, к сожалению, нет. На одном из них брат моего дедушки, Мехти, погибший в Великую Отечественную. Есть в архиве и рисунки известных художников, изображающие моего отца.
— Материалы из архива касаются только его работы?
— Нет, что вы! Там очень много материалов, касающихся его семьи, предков. Так, есть совершенно потрясающий большого формата альбом, в котором настоящее генеалогическое древо нашей семьи. Туда собраны все сведения, которые отец смог найти, обо всех своих родственниках — начиная от прадедушек и прабабушек и кончая племянниками и племянницами, ныне живущими, и их детьми. И все это иллюстрировано фотографиями. Много и личных фотографий, не связанных с работой. Но они тоже не разобраны ни по годам, ни тематически. Предстоит огромная работа!
Значительную часть семейных материалов представляют материалы, касающиеся Таги Шахбази: фото, статьи и книги о нем и т.п. Среди семейных документов встречаются и совершенно уникальные. Например, аттестат об окончании в 1912 году Бакинского реального училища, выданный Министерством народного образования моему деду — Абдулле Аббасу оглы Шахбазову.
Очень интересно написано, кому выдан аттестат: «Сыну жителя города Баку». Вероисповедание — магометанское, поведение — отличное. Обучение длилось 7 лет — с 1905 года, начиналось, как в советские времена, 1 сентября.
Еще один не менее ценный документ — это удостоверение, выданное Абдулле Шахбазову как заведующему «3 милиционных районов» для проведения демографической переписи. Удостоверение выдано 9 декабря 1926 года на бланке «Президиума Бакинского света рабочих, крестьян, Красной Армии и матросских депутатов».
Судя по тому, что удостоверение действительно до 31 декабря 1926 года, именно до этого числа длилась перепись. Кстати, дедушка возглавлял впоследствии отдел образования при Баксовете. И таких уникальных документов много, обо всех не расскажешь. И каждый из них имеет несомненную историческую ценность. И если бы мой отец, как Плюшкин, не тащил бы к себе в архив каждую бумажку, какие-то страницы истории могли бы просто кануть в Лету.
— Как вы можете охарактеризовать своего отца?
— Это был настоящий бакинец! В принципе, к этому понятию можно даже ничего не добавлять. Ни про интеллигентность, ни про воспитанность, ни про гражданскую позицию…
Он был одной из последних ниточек, которые вели в тот старый, милый, интеллигентный Баку, в его культуру, историю, быт, нравы, обычаи… Он был очень скрупулезным, самостоятельным, невероятно отзывчивым. А еще у него было буквально патологическое чувство ответственности за себя, за дело и за других людей.
Чужих проблем для него не было! Он всем помогал, даже малознакомым и вообще незнакомым. Стоило кому-то в его присутствии упомянуть о каких-то трудностях, мой отец тут же рвался их решать. И решал!
Знаете, мне было очень «удобно» быть его дочерью! (Смеется) Он знал всех и вся. Если мне что-то было нужно, я могла просто сказать, что я дочь Арифа Шахбазова. И я тут же получала услугу, или ответ, или нужную информацию, потому что его не просто все знали, но и все любили. И уважали. Он был тем, про кого говорили без иронии «уважаемый человек».
Когда я шла в гости к какой-то подруге, он спрашивал меня, к кому я иду. Я недоумевала — зачем ему это нужно? И называла имя и фамилию подружки. «Нет, — говорил мой отец, — ты мне скажи, как зовут ее дедушку?». Я ведь у него поздний ребенок, поэтому ему было лучше знакомо поколение не отцов моих друзей, а их дедов. И когда я называла, кто ее дедушка, чаще всего оказывалось, что папа или знает этого человека, или они учились вместе, или рассказывал связанную с ним какою-то историю.
Он был ходячей энциклопедией, он знал все про все и про всех. С ним было безумно интересно общаться, он постоянно рассказывал мне что-то: о своих встречах с интересными людьми, о своей работе, любопытные факты из истории города. Он знал о Баку, как мне кажется, все!
К нему ходили журналисты, писатели, историки — за консультациями, за информацией. Если б я тогда все это записывала!.. Как я жалею, что я этого не делала. Сейчас ведь не спросишь… Хотя что-то в памяти, конечно, осталось, потому что о некоторых вещах он любил рассказывать снова и снова.
Я очень жалею, что мне не дано писательского или журналистского таланта, иначе я бы давно написала о своем отце книгу воспоминаний. Знаете, очень часто возникают такие ситуации, что меня кто-то о чем-то спрашивает, и я, словно забыв, что его нет в живых, говорю: «Сейчас папе позвоню и выясню». И сразу комок к горлу…
К сожалению, он очень мало рассказывал о своих заслугах — был очень скромным, поэтому многое я узнавала от моего брата, от сослуживцев отца, его друзей… Однако сейчас практически никого не осталось из тех, кто работал вместе с ним, выспросить какие-то подробности уже не у кого…
— Какие у вас были отношения?
— В общем-то, довольно сдержанными, у нас не было принято сюсюкать. Но при этом невероятно теплыми и дружескими. Мне всегда было с ним интересно! Потом так повернулась жизнь, что я десять лет прожила в Штатах, но постоянно поддерживала отношения, мы регулярно общались.
Я вернулась в Баку, когда ему исполнилось 80 лет. Потом он заболел. Он болел очень тяжело и долго — два года. Но никогда не просил о помощи! «Я сам!» — говорил он. И жил один, не хотел никого напрягать. А жил далеко, в Ахмедлах, ездить туда из самого центра каждый день (я живу около Баксовета) было трудно…
Кстати, он мог бы жить и поближе. Когда Гейдар Алиев при встрече в американском посольстве спросил у отца, есть ли у него какие-то просьбы, пожелания — он его очень уважал, то отец не попросил ровным счетом ничего. А ведь если б он попросил квартиру поближе к центру, ему бы ее дали на следующий же день! Но не такой он был человек…
— Вы сказали, что ваш отец начал печататься минимум с начала 60-х годов. В чем отличие его ранних статей от более поздних?
— Отличия очень существенные. В советское время критика линии партии и правительства, как вы знаете, категорически не приветствовалась, поэтому его заметки носили повествовательный характер. Они, как я уже сказала, имеют большую ценность в плане составления хронологической последовательности застройки города и т.п.
Но и тогда уже в его материалах проскальзывали критические нотки. Он ведь очень переживал за свой любимый город, его интересовали все проблемы, касающиеся Баку.
Когда наступила эпоха гласности, потом независимости, мой отец стал писать все, как есть. А в городе, как вы знаете, проблем всегда было не много, а очень много. В его больших уже статьях (по сравнению с советскими) он касался самых разных тем. Многие его статьи есть в интернете, я расскажу о тех, которые я там не встречала.
Вот, например, уже упомянутая мною статья в «Вышке» под названием «Хаос в лабиринте столичных улиц». В ней поднимается тема перегруженности улиц транспортом, отсутствия транспортных развязок, стоянок, парковок и т.п.
Машины из-за отсутствия парковок ставятся на тротуары, а тротуар — он ведь для прохожих! Но автомобилисты об этом забывают. Но не по своей, конечно, воле. Все это приводит к огромным проблемам — и для пешеходов, вынужденных ходить по проезжей части, и для автомобилистов, тоже вынужденных по многим улицам ездить медленно из- за пешеходов и других припаркованных машин, вылезающих капотами на дорогу. Не говоря уже об экологической обстановке в городе, которая от всего этого неизбежно ухудшается.
В той же статье было и о грузовых автомашинах, которые мешают движению общественного и частного транспорта. Он считал — и сказал это открытым текстом в конце статьи, что весь этот «кошмар» на улицах Баку от «некомпетентности, незнания и неумения организовать транспортное обслуживание населения».
— Он предлагал какие-то пути решения проблем?
— Да, безусловно, и это очень характерная его черта: не только замечать какие-то недостатки, но и предлагать реальный выход их создавшейся ситуации. Например, сделать ступенчатый график начала работы различных учреждений и вузов.
В одних занятия (или работа) должны были начинаться в 8:30 утра, в других — в 9, в третьих — в 9:30. «Наука, поверьте, — писал мой отец, — от этого не пострадает, а город выгадает, да и в метро давки будет меньше».
Писал он и о том, чтобы убрать запрещающие проезд знаки и МВД и Прокуратуры республики, запретить там парковку личных авто работников ЦУМа и вышеназванных ведомств. По его мнению, следовало также запретить автобусам останавливаться где угодно по первому требованию пассажиров.
Многое, о чем писал мой отец в этой статье, сейчас исправлено: грузовые машины в город не пускают, сделано много автостоянок, автобусы по первому взмаху голосующих не останавливаются и т.д. И многое, я считаю, сделано именно благодаря моему отцу, который буквально надоедал городским властям своими статьями, приходами, требованиями, беседами и т.п.
Однако кое-каких проблем не удалось решить до сих пор. Например, мой отец писал о вопиюще ужасном состоянии наших тротуаров. Они исчезают! «Где это видано, — писал он, — чтобы на всю ширину пешеходной дорожки устраивали лестницу, что ведет в подвал, превращенный в супермаркет? …Отчего же такое происходит? Смею утверждать: от вседозволенности».
Все, что было, есть и сейчас: и лестницы вниз, и вверх, и вбок… И все за счет тротуаров…
Писал он и о пристройках, уродующих архитектурный облик здания. Писал в начале 90- х, а воз и ныне там: «Не считаясь с архитектурным обликом здания, денежные тузы по собственному уразумению сооружают внушительных размеров пристройки… Если сегодня исчезают тротуары, кто гарантирует, что завтра некто, возомнивший себя… властелином наших издерганных беспределом душ не перегородит улицу, не оттяпает часть бульвара, превратив его в собственный Диснейленд или Монте-Карло, не заставит нас платить за право искупаться в родном Каспии, за право любоваться Бакинской бухтой».
Он был провидцем! К сожалению… И в Каспи уже нельзя бесплатно искупаться, и бухтой с верхних участков города не полюбуешься: все вокруг застроено.
Поднята в тех заметках была и еще одна проблема. Почти каждый год на ведущих магистралях городах укладывался новый слой асфальта. «Наверное, если убрать этот «слоеный пирог», — писал он, — с той же бывшей Коммунистической…, то здешние постройки в одночасье вырастут чуть ли не на полметра… Сколько же раз нужно было тут укладывать асфальт, чтобы первый этаж стал цокольным!».
Конечно, после таких и подобных заявлений мой отец был кому-то неугоден, кто-то втихаря посмеивался над тем, что ему до всего есть дело. Кто-то считал его чудным стариком. Однако настоящие бакинцы, болеющие за свой город, его безмерно уважали!
— Хорошо, что вы вспомнили об этих заметках… Кто-то скажет, что все это мелочи, что Ариф Шахбазов поднимал куда более значимые проблемы: о бесконечном переименовании улиц, о незаконном строительстве, о сносе исторических зданий и прочее, но все большие проблемы начинаются с малых!
— Да, это правда. И я считаю, что мой отец своей дотошностью, неравнодушием, порядочностью, своей любовью к родному городу и, безусловно, высочайшим профессионализмом сделал для Баку очень и очень много. Я считаю, что память о таком человеке должна жить, и постараюсь сделать для этого все, что в моих силах.