О.БУЛАНОВА
Гамэр Алиева, врач-офтальмолог, практикующий хирург, член трех ассоциаций офтальмологов — Латиноамериканской, Турецкой и Азербайджанской. Окончила Азербайджанский медицинский университет, прошла интернатуру по офтальмологии, трехлетнюю резидентуру по общей офтальмологии и годовую — по детской.
Гамэр Алиева — единственный специалист в Азербайджане, имеющий суб-специализацию по детской офтальмологии и косоглазию. Она автор множества научных статей в различных научных журналах с высоким импакт-фактором. Это была официальная справка. Неофициальная такова: Гамэр Алиева — маленькая красивая женщина, похожая на большое солнце. Она излучает вокруг себя свет, с ней очень приятно общаться, после общения многие часы ловишь себя на мысли, что постоянно улыбаешься.
Она невероятно обаятельна, позитивна и словно обладает какой-то доброй магией. И без памяти влюблена в свою работу. А, значит, и в людей. Потому что только любя людей, можно все силы отдавать на то, чтобы сделать их здоровыми.
— Расскажите о себе. Как вы стали врачом?
— Я родилась в Баку в семье физика. Нас четыре сестры. Мы очень рано потеряли папу — мне было десять, когда его не стало. И моя мама, мировая женщина, поставила нас всех на ноги и сделала из нас очень неплохих людей. Мой папа всегда мечтал, чтобы кто-нибудь из нас стал врачом, и так получилось, что врачом стала я. В 1999 г. я поступила в медицинский университет с очень высокими баллами. На факультете было очень мало бесплатных мест, и я получила одно из этих мест. Окончила университет в 2005 г.
— Вы с самого начала хотели стать хирургом?
— Нет, я очень хотела стать анестезиологом-реаниматологом. Но однажды я попала в реанимационное детское отделение Ожогового центра и поняла, что я этого сделать не смогу.
— Настолько страшно?
— Да, очень страшно. Но в то же время меня тянуло в операционную. К тому моменту в университете уже было распределение на терапию и хирургию, и офтальмология мне показалась той сферой, где я могу заниматься и терапевтическим лечением, и хирургией. Глаза — это невероятно нежный орган. Девяносто процентов информации об окружающем мире мы получаем за счет зрения. Для меня глаза — это самое важное. Когда я увидела впервые офтальмологические хирургические инструменты, я в них просто влюбилась. Они микроскопические, и движения руки хирурга должны быть точными до микрона.
Если учесть, что глубину глазного яблока мы должны проходить на одну десятую миллиметра — чтобы не было прободения, то представляете, какая тонкая у нас работа? Практически ювелирная. Чтобы все это видеть, используются увеличительные приборы — микроскоп, лупы. В тот период в Баку приезжало с гуманитарной помощью очень много иностранцев; среди них были и врачи. И с 2006 г. я объездила практически все городки беженцев и приобрела там очень большую практику.
В составе делегации приехал как-то один врач из Латинской Америки. Чем-то я ему приглянулась, не знаю, чем. Он сказал, что из меня выйдет прекрасный детский страболог (офтальмолог, занимающийся проблемами косоглазия — прим.ред.). Он посоветовал мне один университет в Латинской Америке, и я подала туда документы, прошла он-лайн-интервью и уехала в Доминиканскую Республику на целых три года. Сделала там за это время больше тысячи операций. Оттуда поехала в Колумбию на полгода, затем вернулась в Баку.
— Наверное, довольно легко было устроиться на работу с таким дипломом?
— Я думала, что все двери будут открыты, все меня будут ждать с распростертыми объятьями, но ничего этого не было. Мне пришлось долго искать работу. Но я нашла прекрасную клинику — Каспийский благотворительный центр. Полгода там проработала и почувствовала, что мне нужно двигаться дальше. Устроилась в диагностический центр, потом в CeLaMig — глазную клинику, где по сей день и работаю.
Год назад меня пригласили еще и в реабилитационный институт при Министерстве молодежи и спорта. — На чем вы тренировались, будучи студенткой? — Мы на Тезе базаре покупали по шесть примерно свиных глазиков, один глазик стоил 1 манат. Учились делать швы на них. Учились также на специальных губках, очень тоненьких, они похожи по структуре на склеру. Нам давали их домой с заданием делать по сто швов. И только потом нас подпустили к живым людям.
Помню, что когда я первый раз взяла ножницы в руки, мой хирург сказал мне: «Ну, пальчики у нее есть!».
— А я думала, что хирурги на трупах тренируются…
— Нет. Дело в том, что роговица и глазик после смерти человека очень быстро меняет свою структуру. Кроме этого, у нас это запрещено. Да даже если бы было разрешено, в офтальмологических клиниках моргов не бывает. Да и где взять столько трупов? Если мы покупали по шесть свиных глазиков, то на каждого студента нужно по три трупа.
— А почему брались именно свиные глазки?
— Потому что очень похожи на человеческие. Организм человека схож со свиным не только генетически, не только по строению внутренних органов и тканей, но и структурой глаз.
— Это правда, что вы занимаетесь благотворительностью?
— Да, правда, занимаюсь и, наверное, всю жизнь буду заниматься. Есть очень много организаций, с которыми мы в Каспийском благотворительном центре сотрудничаем, делаем много проектов. Сейчас, например, мы отобрали из интернатов восемь детей, лишенных одного из родителей, и будем их оперировать. Каспийский благотворительный центр — это гуманитарная клиника. Завтра, например, у меня 19 консультаций, из этих детишек мы отберем тех, кто нуждается в операциях, и бесплатно их проведем.
Мы, врачи, также работаем бесплатно, клиника ищет спонсоров среди коммерческих фирм, различных компаний. Спонсоры оплачивают анестезию, препараты, которые мы используем при операциях, медикаменты и шовный материал. Последний крупный спонсор — это организация HOMS, Клуб жен послов в Азербайджане. Операции проводятся в различных клиниках — потому что в центре не разрешено делать анестезию. Клиники охотно идут на сотрудничество и предоставляют операционные.
— Никогда не слышала о таком центре…
— Гуманитарные клиники в большинстве своем не имеют права рекламировать себя. Но у них есть свой сайт, есть своя страница на Facebook, вообще информации много.
— А со взрослыми вы не работаете?
— Нет, взрослым такая помощь на сегодняшний день, к сожалению, бесплатно не оказывается: спонсоры заинтересованы в здоровом будущем детей. Но в глазном институте есть отделение, которое работает с малообеспеченными пациентами. Что касается меня самой, то со взрослыми я тоже работаю, но специфика больше направлена на детей.
Я обследую взрослых и направляю либо на лечение, либо на операцию. Косоглазие — это проблема не только детская. Она возникает у взрослых тоже. Бывают люди, которые либо никогда не оперировались в детстве, либо после аварий, травм у них возникает такой дефект.
— Т.е. косоглазие бывает и приобретенным, а не только врожденным?
— Да. Косоглазие всегда связано с патологией мышц, и оно не обособленное, оно всегда бывает в составе другого заболевания или сопутствующим какому-то заболеванию. Бывает также неврологическим, например, после диабета, после инсульта. Как симптом сам по себе оно проявляется очень редко.
— Оперативное вмешательство обязательно?
— Нет. Косоглазие не всегда требует оперативного вмешательства, корригируется очковой терапией, особенно у детей. Иногда, правда, лечение очень длительное, до восьми — девяти лет. Кто-то называет такие случаи простыми, но я даже не знаю, что проще: сделать операции или столько лет лечиться… Потому что 90 процентов успеха в этой работе зависит от мамы: будет она следить за ребенком, чтобы он носил очки, или нет. А есть ведь дети, которые категорически не хотят носить очки.
— И что тогда делать?
— Эта проблема целиком и полностью на маме, потому что мама может все!
— С какого возраста ребенку могут быть назначены очки?
— Есть дети, которым требуются очки месяцев с четырех. За границей в таких случаях назначают контактные линзы. У нас в стране из-за материальных аспектов это, к сожалению, не всегда возможно — один набор ежедневных контактных линз на месяц стоит 300-400 долларов. Надо сказать, что очковая терапия за границей применяется все чаще. И для родителей не накладно, и глаза меньше травмируются.
— Значит, это правда, что у контактных линз есть побочные эффекты?
— Конечно! Линзы делаются из полиметилакрилата. На него аллергии не бывает. Аллергия бывает на жидкость. Второй момент. Чем тоньше линза, тем она лучше. А тонкость определяется сроком — самыми хорошими считаются каждодневные линзы. Чем линза тоньше, тем лучше она позволяет поверхности глаза питаться, и глаз меньше подвергается инфекциям. Третий момент. Вокруг роговицы есть стволовые клетки. Линзы постоянно раздражают этот слой. Из-за этого у носящих линзы дольше длятся конъюнктивиты, кератиты и другие заболевания. Наша роговица увлажняется только за счет слезы.
Если мы каждый раз моргаем и получаем достаточное количество кислорода, поступающим из слезной жидкости, то когда мы носим линзы, мы лишаем роговицу возможности хорошо питаться. Поэтому между роговицей и линзой может часто возникать инфекция, происходит нарушение питания роговицы. Все это, конечно, возникает при длительном ношении линз. Но для некоторых линзы — единственный выход. Например, для спортсменов, актеров.
— Есть еще цветные контактные линзы. Это, наверное, вообще вредно?
— Да, у нас были случаи, когда девушкам в салонах красоты предлагали цветные линзы, мол, зеленые глаза прекрасно подойдут к вашему черному платью и макияжу. А эти линзы уже использовались раньше другими девушками. Результат — многочисленные кератиты, от которых мы лечили наших пациенток месяцами. Слава Богу, сейчас люди стали чуть сознательнее и понимают, что линзы — это предмет личной гигиены, и после других их надевать не следует!
— Чем объясняется косоглазие у детей?
— Косоглазие грубо делится на две части: которое требует оперативного вмешательства и которое не требует. То, которое не требует, чаще всего бывает на фоне слабого зрения, т.н. ленивого глаза. Головной мозг не получает достаточно информации от этого глаза и как бы его «выключает». Глаз начинает косить. Какие первые проявления? После года у ребенка, когда он плачет или когда у него поднимается температура, у него начинает косить один глаз. Это первый признак того, что у ребенка слабое зрение.
В таких случаях родители чаще всего обращаются к невропатологу, и очень зря. Потому что невропатолог чаще всего назначает витамины, успокоительные, которые влияют на нервную систему и «выпрямляют» глаза. Но слабое зрение никуда не убирают. Хороший невропатолог тут же пошлет к офтальмологу — чтобы выяснить, что происходит на глазном дне, с сетчаткой, какие есть патологии.
Что в этом случае делаем мы, офтальмологи? Достаточно дать ребенку правильную коррекцию с помощью очков, даже годовалому, и он не будет нуждаться в операции. Кстати, если ребенок косит до трех месяцев, то это норма. Если же у ребенка возникает косоглазие после лет пяти, но со зрением все в порядке, следует искать мышечную патологию. К сожалению, мышечные патологии, не связанные со зрением, подлежать только оперативному вмешательству. Такое косоглазие не опасно, это просто косметический дефект.
Случается, что ребенок рождается с косоглазием. Т.е. у него от рождения внутренние мышцы короче, и глаз коси настолько сильно, что мешает нормально видеть. С таким синдромом ребенка нужно к году уже оперировать, чтобы глаза выровнялись.
— В каком возрасте лучше всего делать операции?
— Лично я не сторонник ранних операций — если косоглазие не вредит зрению. Операцию стоит делать только тогда, когда глаз приобретает постоянную форму, которая с возрастом меняться уже не будет. Если же сделать раннюю операцию, потом может потребоваться повторная. Возраст, благоприятный для операции, зависит от вида косоглазия и от зрения. Если зрение хорошее, но есть паралитическое косоглазие, операция назначается немедленно. Если косоглазие никак не влияет на качество зрения, тогда можно делать в любом возрасте. Обычно родители хотят сделать операцию перед школой — чтобы ребенок не чувствовал себя ущербным, не таким, как все.
— А с какого возраста можно показывать ребенка окулисту?
— Этот вопрос задают очень многие мамы. Мол, мой малыш еще не разговаривает, ни на что пожаловаться не может, так как же его к врачу вести? Ребенка можно и нужно осматривать в любом возрасте! Недоношенных, например, осматривают в отделении сразу после рождения. Кстати, недоношенные дети — это отдельная специфика в офтальмологии. Таких детей сразу же должен осмотреть специалист по глазному дну. Потому что у них бывает недоразвитие сосудов, которое приводит к состоянию, которое называется ретинопатия недоношенных. Она может привести к слепоте.
— Как часто ребенка нужно осматривать с профилактической точки зрения?
— Его осматривает офтальмолог после рождения, потом в месяц, в три, в шесть, в год, а дальше раз в год. Это дает возможность выявить патологию сразу же. И разговаривать ребенку для этого нет никакой нужды.
— Много ли случаев косоглазия в Азербайджане?
— Очень много! Ни в одной стране я не видела, чтобы во взрослом возрасте столько людей приходило на операцию. У нас как? Выжидают родители, выжидают… Может, все упирается в финансовые трудности, может, не считают это проблемой… Каждый месяц я несколько человек оперирую перед свадьбой — и мальчиков, и девочек. Все хотят выглядеть на фото красиво. Т.е. они всю жизнь с этим косоглазием жили, но когда налаживается личная жизнь, начинают думать о красоте.
А два месяца назад у меня был случай, который меня очень растрогал. Женщина в 54 года пришла ко мне и говорит: «Доктор, я всю жизнь жила с этим косоглазием, вышла замуж, у меня все хорошо, но сейчас хочу оперироваться. Муж отговаривает — я тебя и такой люблю, родственники, друзья — тоже, но я хочу».
Я удивилась: зачем, если все устроено, зрение нормальное… И она отвечает: «Я даже на свадьбе дочери не смотрела в камеру, чтобы не были видны мои косящие глаза. И мне было очень стыдно. Скоро моему внуку один год. Я хочу взять его на руки и с ним, глядя прямо в камеру, сфотографироваться». Операция прошла очень успешно, все здорово получилось. Потом она мне принесла фотографию с внуком.
— Кстати, какой процент успешных операций?
— Устранение косоглазия, если честно, это не такая уж сложная операция. Ну, или мне кажется несложной. Самое главное — это правильно подсчитать количество миллиметров, на которые ты будешь трогать мышцу. Правильный подсчет — 90 процентов успеха. Правильно подсчитаешь — все будет отлично. Так что процент успешных операций очень высокий. Лишь в 16 случаях из 100 требуется повторная операция. Это общемировая статистика, она была дана Американской ассоциацией офтальмологов.
У нас в стране такая же. Вообще в Азербайджане офтальмология потрясающая! На очень хорошем уровне! Может, для кого-то это будет откровением — у нас ведь принято ругать нашу медицину и обращаться за границу. Но есть одна проблема: офтальмологов у нас вообще много, и среди общего количества, на их фоне теряются и пропадают очень хорошие врачи. Мы постоянно боремся со старшим поколением, которое считает, что лучший специалист — это мужчина. С ними очень сложно конкурировать. Особенно с теми, которые сделали себе имя.
— Но если речь идет о хирургии, то женские ручки — более нежные, они лучше приспособлены к такому нежному органу, как глаз!
— Вот вы это понимаете, а у нас, с нашим менталитетом, большинство считает, что лучшие хирурги — мужчины. Но лично мне грех жаловаться. Я очень рада, что я занимаю то место, какое занимаю. И думаю, что в будущем тоже все будет хорошо.
— Из-за чего бывают повторные операции?
— Мы смещаем мышцы настолько, насколько нужно сместить. Но структура мышцы у каждого человека своя. Пример: мы идем с вами в спортзал, будем три месяца заниматься одними и теми же упражнениями, сидеть на одинаковой диете, но результат будет разный.
— Как хирург вы занимаетесь только устранением косоглазия?
— Нет, еще и патологией слезных путей, опущением века, детской катарактой. Т.е. детские патологии я охватываю практически все. Есть патологии, которые довольно редко встречаются, косоглазие же — очень часто.
— Какой предел погрешности в градусах допускается?
— Пять-десять градусов считается нормой. Визуально этого практически не видно. Больше — это ошибка врача. Есть еще один момент, который влияет на исход: во время операции мы не можем трогать больше чем две мышцы. Каждая мышца подводит сосуды, питающие переднюю часть глаза. Если мы срежем мышцы с трех сторон, глаз останется без питания. Поэтому если возникает необходимость трогать три мышцы, то это автоматически подразумевает вторую плановую операцию. И об этом мы обязательно информируем родителей заранее.
— Если косят оба глаза, их можно оперировать в один день?
— Можно. Кстати, ограничений в области физического труда — никаких. Можно рожать, можно заниматься спортом. Первые три дня, конечно, лучше побыть дома, а если речь о детях, то в школу можно идти через неделю. Но пациент прекрасно видит сразу же после операции. Глазик сначала, конечно, красный, но потом это проходит.
— Операции делаются под общим наркозом?
— У детишек — да. После восемнадцати можно под местной анестезией плюс какое-то успокоительное — чтобы не нервничали. Любопытно, что девочки — более выносливые, мы с ними во время операции разговариваем, объясняем, что делаем, как делаем… А с парнями так не получается, парней я всегда оперирую под общим наркозом.
— Сколько операций в день вы делаете?
— Я оперирую не каждый день, а два дня в неделю, остальные дни — терапевтическое лечение, консультации. Я обычно стараюсь брать на операцию не больше пяти человек — по этическим соображениям. Во- первых, потому, что анестезию желательно делать в первой половине дня. Во-вторых, дети перед анестезией должны как минимум восемь часов не принимать никакой пищи, и держать их после обеда голодным неправильно.
— А как все это технически происходит? Глаз как бы чуть-чуть вытаскивается, с ним что-то делают, потом его «задвигают» обратно?
— (Смеется.) Так думают очень многие. Нет, мы просто раскрываем глаз по шире векорасширителем, оголяем глазное яблоко (периодически смачивая его, как правило, дистиллированной водой или раствором натрий хлор). А дальше уже работаем с мышцами, смещая их на нужное расстояние (то самое, которое надо правильно рассчитать), и фиксируем шовным материалом.
— А чем вы шьете?
— Кстати, я совершенно не умею шить. В смысле, в жизни. Если пришиваю пуговицу, у меня на изнанке узелок размеров с эту пуговицу. Мама удивляется: «Как же ты людей-то шьешь?!». А вот людей как-то шью. (Смеется.) Мы используем шовный материал пролен, это моноволокно, оно максимально нейтрально к тканям и не дает осложнений. Применяется также в сердечно- сосудистой и нейрохирургии. Есть и другие шовные материалы, для каждой операции разные.
— А лазер вы не используете?
— Использую. Но есть ткани, которые, к сожалению, лазером не обрабатываются. Например, глазные мышцы. Чтобы поменять местоположение мышцы, лазер не поможет. Мы можем им мышцу разрезать, но прикрепить только при помощи швов. И так на сегодняшний день во всем мире. Вот посмотрите. (Показывает видео.) Очень красивые швы, правда?
— Красивые?! Я чуть в обморок не упала. У вас, у врачей, профессиональная деформация личности! Впрочем, математики такие же сумасшедшие: «Посмотри, какая красивая формула!» Откуда я понимаю, красивая она или не красивая — цифры, буквы, знаки…
— Да, это сложно оценить, если не являешься специалистом.
— Да, для неспециалиста такое зрелище… Не для слабонервных! Самое страшное для человека, по-моему, это когда глаз трогают!
— А знаете, почему? Нет второго такого чувствительного органа, как роговица. Она самая чувствительная, потому что к КАЖДОЙ клетке подходит нервное волокно.
— Бывали в вашей практике какие-то уникальные случаи?
— Бывали, а как же. Я в таких случаях советуюсь со своими учителями. Они у меня потом спрашивают: «Гамэр, откуда ты достаешь такое?!». Я отвечаю, что это Азербайджан, у нас все бывает! (Смеется.) Это так называемые атласные случаи. Они все фиксируются, потому что они полезны для других хирургов — как обучающий материал.
— Что нужно делать для профилактики хорошего зрения?
— Хотя наш народ очень любит заботиться о своем здоровье, к глазам относится в высшей степени безответственно. Особенно это заметно среди мам, которые не любят много времени уделять своим детям. А именно они должны знать, что хотя бы до десяти лет детей категорически нельзя подпускать к компьютерам, планшетам и телефонам!!!
Внутри глаза есть мышца, называется цилиарная. Она фокусирует наш взгляд: напрягаясь — вблизь, расслабляясь — вдаль. Если мы долго-долго смотрим на что-то вблизи, мышца напрягается, возникает ее спазм. При длительном спазме появляется ложная слабость зрения, ложная миопия. В итоге у ребенка никаких вроде патологий, но у него минус два. Закапываем капли, убираем спазм — анатомически здоровый глаз.
Кто виноват? Мама! Ребенок не ест, капризничает, мешает в гостях — на, деточка, поиграй с телефоном. Нельзя этого делать, если заботишься о своем ребенке!!! Когда я была на последней конференции, там обсуждалась одна статья. В ней говорилось, что чем больше ребенок бывает на свежем воздухе, тем он лучше видит. Роговица лучше питается, улучшается фокусировка. И все из-за свежего воздуха, из-за усиленного питания кислородом.
Поэтому, мамы, убирайте от детей гаджеты и выгоняйте детей на свежий воздух! Это просто необходимо для их зрения! По вечерам отбирайте у детей телефоны, когда они сидят под одеялом в соцсетях.
— У взрослых та же проблема?
— Да. Но для них работа за компьютером — это именно работа, не скажешь ведь: «Уходи с работы!». Поэтому после часа за компьютером нужно подходить к окну и смотреть вдаль минут десять. Чтобы фиксация взгляда была на даль. Есть еще один момент… В минуту человек моргает 16-18 раз. А за компьютером мы моргаем 5-6 раз. Это чисто психологический момент. И если мы сидим долго за монитором, глаз, грубо говоря, пересыхает и, значит, хуже питается. И больше чем антибликовые очки я советую своим пациентам капать раз в час натуральную слезу — есть такие капли.
— В каких странах вы еще побывали на стажировках?
— Я была в Индии, в Турции… Кстати, после работы в Турции по окулопластике (область офтальмологии, занимающаяся хирургией век, орбитальной хирургией и хирургией слезоотводящих путей — прим.ред.) я написала научную статью и послала в очень известный журнал в мире офтальмологии — Pubmed. Эта работа была зафиксирована, аттестована, т.е. получила согласие на печать. Скоро она выходит. Я этому очень рада, потому что, насколько я знаю, в Азербайджане этой темы никто не касался.
— Сколько всего вышло ваших статей?
— Очень много, я, если честно, даже не веду им счет. Я пишу, посылаю в различные научные журналы, они публикуются… Кроме этого я стараюсь выступать на конференциях в Европе. В принципе, у нас в Азербайджане есть довольно много успешных врачей, которые это делают, так что я не исключение.
— Насколько я знаю, ученой степени у вас нет. Вы собираетесь защищать диссертацию?
— Нет, не собираюсь! (Смеется.) Это все занимает очень много времени, а я так сильно люблю свою работу, что мне элементарно жаль тратить время. Может быть когда-нибудь я это и сделаю, но не сейчас. Сейчас у меня много пациентов, это важнее писанины, могущей дать ученую степень, которая, в принципе, ничего и не дает. Это чисто статусная вещь, а я получаю колоссальное удовольствие от самой работы, а не от статуса.