Д.АХУНДЗАДЕ
Школа — тема вечная. И неисчерпаемая. Чему и как следует учить детей — об этом можно спорить до бесконечности. И спорят. Одни доказывают: ремесло — не коромысло, плеч не оттянет, лишних знаний не бывает.
В детстве и юности человек учится новому куда легче и быстрее, чем когда он станет взрослым, школьные годы — это «золотая пора», их ни в коем случае нельзя упустить и растрачивать впустую.
Другие приводят в пример зарубежный опыт и подчеркивают, что ради «еще больших знаний» детей нельзя лишать детства, а в школе должна быть куда более комфортная психологическая атмосфера. Третьи возражают: во многих зарубежных школах с комфортной психологической атмосферой детям не дают даже половины тех знаний, которые получали советские школьники.
Из чего делается вывод: а стоит ли вообще перенимать такой не лучший опыт?
Но вот в чем дело. Да, в советской школе нам давали, вернее, в нас вбивали изрядное количество знаний по самым разным вопросам. Нас учили, как устроена пищеварительная система рыб, как решать биквадратное уравнение, что такое синус, косинус и тангенс, как строить овал и как вычислить площадь круга или объем пирамиды, нам старательно объясняли, чем ямб отличается от хорея, и т.д. и т.п.
Но вот какой процент всех этих знаний потом пригодится в жизни — такой вопрос озвучивать в околошкольном пространстве было не принято. Считалось, что для гармоничного развития все это совершенно необходимо знать. Только вот оказалось, что некоторым очень важным вещам нас в советской школе не научили. И что самое обидное, не учат и теперь.
О чем это я? О грамотности особого рода — правовой и финансовой. Которой нас, увы, не учили и которой многим из нас, ой, как не хватает.
Еще в те же советские годы в прессу попала поразительная для многих история. В Советском Союзе, где, как нам не устают напоминать, «давали бесплатно квартиры», существовала такая малоприятная вещь, как квартиры «в уплотнении». Или «коммунальные квартиры».
На практике это означало, что в большую квартиру заселяли несколько семей: на семью — комната или в крайнем случае две. А то, что на несколько семей приходится одна кухня и один, пардон, комплект санитарных служб — ничего, потерпят.
И вот в одной из таких квартир жила старушка. Где-то у нее были родственники, но присматривали за этой старушкой соседи. Вернее, одна молодая соседка, отличавшаяся добротой и сердобольностью. И вот однажды эта самая старушка подарила своей добросердечной соседке в присутствии других соседей старинный дорогущий перстень. Потом старушка умерла. А дальше события приняли неожиданный оборот. На пороге «коммуналки» возникла ее законная наследница — племянница. И тут оказалось, что перстень надо ей вернуть. Это была не просто безделушка, а, как писали в казенных бумагах, «валютная ценность», а значит, просто так его дарить было нельзя — надо было пропустить сей «акт дарения» через инстанции, заручиться ворохом бумаг с печатями, и если этого сделано не было, то не было и никакого «акта дарения».
И неважно, как хотела распорядиться своим имуществом сама хозяйка. Закон есть закон, перстень надо вернуть.
Но бывают и истории, где «цена вопроса» побольше старинного перстня. Четыре с небольшим года назад инвалид Карабахской войны Заур Гасанов совершил акт самосожжения перед административным зданием Конфедерации профсоюзов Азербайджана. Полицейским удалось сбить пламя, но получивший тяжелые ожоги Гасанов позже скончался в больнице.
Потом в СМИ широко освещалась предыстория трагедии. Заур Гасанов работал в чайхане, находившейся на территории санатория «Шых». Получил квартиру в доме, построенном специально для ветеранов Карабаха. Как потом утверждали «источники», Заур Гасанов задумал провести ремонт своего «объекта», набрал кредитов, но тут оказалось, что документов на «объект» у него нет, расположена чайхана на земле, принадлежащей Конфедерации профсоюзов, вернее, санаторию, находящемуся на ее балансе.
Чайхану снесли, на платежи по кредиту не было денег, и банк грозил выселить семью из дома, а сам дом выставить на продажу… Потом, уже после трагической развязки, в дело вмешался президент, семье Гасановых оказали материальную помощь и т.д.. В прессе жестко критиковали чиновников, которые не приняли мер, видя, в каком бедственном положении находится Гасанов и его семья.
Только вот оставался еще один вопрос: не слишком ли это было самонадеянно — взять кредит под залог дома, где живет вся семья, и вложить деньги в «объект», на который права собственности не оформлены должным образом? Или, быть может, Заур Гасанов просто не представлял, какие на этот счет нужны документы, и считал, что у него все в порядке? Можно кого-то упрекать в черствости или взывать к милосердию, но проблема «недостаточной грамотности» в правовых и финансовых вопросах от этого никуда не денется.
Сегодня, когда азербайджанская общественность держит по совершенно понятным причинам в фокусе внимания оползни на склоне Баиловского холма, в числе прочего, в СМИ озвучиваются и такая тема: получат ли владельцы домов, оказавшихся под угрозой оползня, компенсацию или новое жилье?
И тут вспоминается история. Несколько лет назад в нашу редакцию пришла пожилая супружеская пара. Очень уважаемые люди, бывшие научные работники. Они и рассказали нам свою бесхитростную, в общем-то, историю. В какой-то момент, выйдя на пенсию, решили переселиться за город, подальше от шума и суеты мегаполиса.
Просторную городскую квартиру продали, на часть денег повзрослевший сын купил квартиру для себя, часть денег потратили на приобретение вожделенного загородного домика. Домик стоял недалеко от железной дороги. Его владелец доказывал, что собственность вполне законная, и для доказательства демонстрировал кучу бумажек: счета за электричество, «листок нетрудоспособности», выданный районной поликлиникой с указанием адреса, почтовые квитанции, свидетельствовавшие, что ровно на этот адрес он выписывал газеты и журналы…
Домик купили, прежние хозяева уехали, пожилая чета зажила жизнью своей мечты… А теперь все рухнуло. Как оказалось, вожделенный загородный домик стоит слишком близко от железной дороги, там, где по правилам этой самой железной дороги вообще ничего нельзя строить. И теперь железная дорога наводит на своей территории порядок, и все незаконные постройки идут под снос.
А несчастные владельцы незаконной собственности жалуются: «Что нам делать? Наши соседи, беженцы, еще могут расчитывать на какое-то сочувствие, а мы? На все наши жалобы ответ один: а о чем вы думали, когда покупали дом, на которой документов не было? Мы тоже показывали все бумаги, а нам отвечают: это не документ. Можете его в корзину выбросить».
Повторю еще раз: это были не полуграмотные крестьяне из затерянной в горах деревушки, а бывшие научные работники, образованные люди. Но, как оказалось, вся их эрудиция и несомненный интеллектуальный багаж не включали знаний о том, какая бумажка может считаться документом на недвижимость, а какая — уже нет. А незнание закона, как известно, не освобождает от ответственности. И тем более не страхует от последствий этого самого незнания.
И таких историй множество. Про те самые кредиты, которые теперь не получается вернуть, и банк выселяет из квартиры, про квартиры, обещанные в еще не построенном доме, только вот дом не построен, и будет ли построен — непонятно… И про то, как вовремя не подумали, что нельзя рисковать единственной «семейной квартирой», какой бы верной ни представлялась «бизнес-задумка», что квартира в еще не построенном доме может стоить дешевле уже готовой только в том случае, если это не покупка квартиры, а предложение вложиться в бизнес, только дивиденды выплатят не деньгами, а квартирой, но тут уже степень риска другая, и никаких гарантий быть не может… Сами не догадались, и никто нам этого не объяснил.
А это значит, что в школе уже давно пора вводить и такой предмет, как «правовая и финансовая грамотность». Нет, не «основы государства и права» и не «политэкономия», а именно «правовая и финансовая грамотность» на бытовом, если угодно, уровне. Чтобы человек к своему совершеннолетию, с аттестатом зрелости, правом голосовать и т.д., кроме всего прочего, знал, что медицинская справка с адресом — это еще не имущественные документы на дом.