О.БУЛАНОВА
Азербайджан богат на исторические памятники самых разных эпох — начиная от доисторических времен и кончая ХХ столетием. Все они представляют несомненный интерес для ученых и позволяют максимально полно представить прошлое. Одним из самых любопытных и грандиозных архитектурных памятников является мавзолей Шейха Бабы, датируемый 670 годом хиджры (в пересчете на современное летоисчисление это 1271-1272 годы) и находящийся под официальной охраной Министерства культуры и туризма Азербайджанской Республики.
Этот уникальный исторический памятник располагается в Физулинском районе Азербайджана в шести километрах от железнодорожной станции Горадиз примерно посередине между селами Бабы, Молламагеррамлы и Араятлы и представляет собой древний архитектурный комплекс с хорошо уцелевшим мавзолеем и полуразрушенным минаретом.
Исследователи называют этот комплекс ханегяхом Шейха Бабы. Название оправдано — в прошлом в этот комплекс входил и ряд других строений, в частности, мечеть, а наличие мавзолея и мечети свойственно суфийским обителям, которые в архитектуре именуются как «ханегях» (имеется также транскрипция «ханака» или «ханега»).
Ханаки возводились у могил (гробниц, мавзолеев) наиболее популярных представителей суфийского учения — шейхов — и включали в себя как культовые сооружения, так и сооружения коммунального значения: бани, жилые строения, складские и другие помещения и т.п. Возводились ханаки последователями шейхов — мюридами. И поскольку мюриды здесь не только молились, но и жили, то ханаки служили в своем роде караван-сараями, в которых, помимо мавзолеев и мечетей, имелись также жилые комнаты для странствующих дервишей и просто паломников — кельи.
Мавзолей Шейха Бабы принадлежит к группе памятников зодчества, которую историк азербайджанской архитектуры средних веков, архитектор, доктор искусствоведения Абдулвагаб Рагим оглу Саламзаде охарактеризовал как «восьмигранные мавзолеи без выраженной башенности». Эти мавзолеи, в отличие от башенных сородичей с вытянутыми вверх куполами, напоминающими кончик заточенного карандаша (среди них наиболее известны мавзолеи Юсифа сына Кусейра и Момине хатун в Нахчыване, а также мавзолей в селения Гарабаглар), покрыты сферическими куполами из восьми сомкнутых плоскостей.
Кроме восьмигранного плана, им свойственны два помещения — склеп подземной усыпальницы и над ним верхняя надземная камера, отсутствие ярко выраженного цоколя-постамента, доступность входа в верхнюю камеру и компактность усыпальницы.
Мавзолей Шейха Бабы возвышался в высоту до 18 метров, а его восьмигранные (с гранями шириной в три метра) стены выполнены из прекрасно вытесанных и тщательно подогнанных блоков известняка белого цвета. Они поставлены на цоколь, гладь стен которого оживляют узоры из хорошо прорисованных рельефных орнаментальных розеток, являющихся интерпретацией обычных восьмиконечных звезд. Высота цоколя — полтора метра, тем не менее, ступеньки для подъема на него отсутствуют.
На гранях мавзолея прорисованы неглубокие прямоугольные ниши, в которых ступенчато врезаны вторые ниши. А те, в свою очередь, завершаются арками, схожими с формами сталактитовых сводов, примененных на мавзолее Момине хатун, относящимся к памятникам нахчыванской архитектурной школы, иначе именуемой школой Мемара Аджеми. Влияние этой школы проявляется и в том, что плоскость над оконным проемом на южной грани представлена фигурно расположенными камнями.
Этот прием оживления, свойственный для кирпичной кладки, здесь повторяется по традиции. Тем более, что данные по другим сооружениям ханаки (в частности, минарету) говорят о том, что техника строительства из кирпича в этом регионе была в то время широко распространена.
Внутреннее пространство мавзолея Шейха Бабы, как и во всех подобных мавзолеях, разделено на два восьмигранных помещения: собственно подземная гробница-склеп и верхняя камера. Склеп имеет самостоятельный вход с восточной стороны и перекрыт куполом с заостренной макушкой и опирающимся на парусах (в архитектуре так называют пристенные пересекающие стрельчатые арки, которые образуют переход от квадратного в плане подкупольного пространства сооружения к окружности его купольного покрытия).
Просторная верхняя надземная камера перекрыта сферическим куполом из тонких каменных плит, вершина которого увенчана вертикальным фигурным камнем. На южной стене большой оконный проем, хорошо освещающий всю верхнюю камеру. К нему примыкает небольшой портик, который часто называют «сенями». Ученые предполагают, что портик некогда служил михрабом, так как он архитектурно подчеркивает направление на Киблу, т.е. на юг, в сторону Мекки. Интересно, что портик по общим очертаниям напоминает двери ахеменидских царей.
Вход же в надземную камеру располагался напротив портика-михраба, на северной грани. В двух остальных (западной и восточной) сторонах камеры устроены лишь обычные небольшие щелевидные проемы.
Над входом в мавзолей на северной грани находится надпись на арабском языке, сделанная куфическим письмом. Ее долгое время не могли прочесть и, основываясь на архитектурных особенностях, предполагали, что мавзолей построили в XII веке. Эту датировку в 1947 году предложил А.И. Брозгуль. Однако в 30-х годах прошлого века было выяснено, что надпись еще в 1862 году прочел и опубликовал на французском языке известный русский востоковед Николай Владимирович Ханыков. В его переводе надпись гласила: «Приказал построить этот мешхед (усыпальницу, мавзолей) — шейх отшельник… Абу Якуб ибн Са’ад в 670 году хиджри (1271-1272 годы)».
Недавно надпись заново прочла и перевела эпиграфист, член-корреспондент Национальной академии Наук Азербайджана (НАНА) Мешадиханым Неймат. Выяснилось, что Н.В. Ханыков сделал перевод не полностью и не совсем точно. Согласно переводу Мешадиханым Неймат, в надписи сказано, что приказ о строительстве мавзолея для набожного совершенного шейха Якуба ибн Исмаила Кур-Хара был дан в 672 году хиджри (1273-1274 годы). Мешадиханым Неймат в этой надписи прочла и о том, что его отреставрировал в начале XIX века Кербелаи Насир.
Таким образом, по надписи на мавзолее следует, что построен он был в 670 или 672 году хиджри, т.е. между 1271-м и 1274 годом, а упоминаемый в ней шейх Ягуб, сын Са’ада (Исмаила) или распорядился о строительстве мавзолея, или сам захоронен в ней. Легенда же приписывает мавзолей Шейху Бабы, причем утверждается, что его похоронили в каменном ящике в гробнице перед окном у южного окна. Обобщая надписи и легенды, погребенного в мавзолее именуют «Шейх Бабы Ягуб». Кстати, есть информация, что архитектором мог являться Али Маджид-ад-дин.
Н.В. Ханыков не совсем правильно дал и название села, рядом с которым находится мавзолей: в его интерпретации оно звучит как «Бабили», а в альбоме как «Баб». Видимо, из-за этого археолог и этнограф Иван Павлович Шеблыкин ошибочно назвал мавзолей «Шах Бабалы», и это неверное название до сих пор кочует из источника в источник и приводится как вариация.
Мавзолей Шейха Бабы служит местом паломничества для местных жителей и сейчас. Паломники поклоняются здесь двум участкам. Одним из них является сам мавзолей, другой расположен севернее и немного выше него и окружен камнями. Паломники во время посещения этой святыни три или семь раз обходят их по кругу и, целуя камни, разбрасывают пшеницу и сладости, делают пожертвования (назир).
К сожалению, мавзолей сильно пострадал от вандализма. Из поверхностей гробницы (внешней и внутренней) были вынуты камни — поговаривают, что некие кладоискатели искали в них золото. При этом вандалы заметно поцарапали поверхности стен. Имел место и пожар, в результате которого внутренние стены мавзолея покрыты копотью. К тому же внутри и снаружи стены много выемок, полученных от заколоченных гвоздей.
Входящий в ханаку полуразрушенный минарет имеет цилиндрическую форму и расположен в 18 метрах восточнее мавзолея. Минареты подобной формы сохранились и около знаменитых мавзолеев селения Гарабаглар. Фундамент и нижняя часть минарета построены из известняка, а верхняя его часть — из обожженного квадратного кирпича.
К сожалению, минарет подвергся большим разрушениям, сохранилась его часть, достигающая высоты 11 метров. Несмотря на разрушенные в некоторых местах внутренние ступени, подняться в верхнюю часть минарета не составляет особого труда.
Следует отметить, что минарет без мечети не строили, а, значит, само его наличие говорит о том, что поблизости была и мечеть. О ней прямо свидетельствуют и виднеющиеся на минарете остатки стен и сводовых перекрытий. Отсюда следует, что в комплекс ханаки Шейха Бабы, кроме мавзолея и минарета, неизбежно входила и мечеть. Остатки ее были выявлены в ходе археологических раскопок, проводившихся здесь в 80-х годах прошлого века.
Все началось в 1987 году, когда азербайджанские реставраторы решили начать восстановление ханаки Шейха Бабы. По тогдашним правилам, на реставрируемом объекте обязательно должен был присутствовать и археолог, чтобы своевременно вмешаться в процесс реставрации в случае обнаружения интересного материала. В данном случае им был Искендер Гаджи, который тогда являлся руководителем группы научных исследований на реставрируемых памятниках Республиканского научно-реставрационного производственного управления Министерства культуры Азербайджана.
Очистку прилегающей к мавзолею территории начали рабочие. Когда они наткнулись на остатки какого-то строения, то к работе приступил Искендер Гаджи. После того, как сооружение полностью очистили от напластований, то было выявлено одно над другим три разновременных строения. Самое верхнее среди них являлось, как и предполагалось, развалинами мусульманской мечети. Ученые установили, что мечеть, в свою очередь, покоится на развалинах другого строения, выполненного из хорошо отесанных каменных блоков больших размеров.
Разобрав пол находившегося над ним строения, Искендер Гаджи наткнулся на алтарную часть христианского храма. Под ним был выявлен третий сверху ярус, сложенный из грубых, плохо обработанных каменных блоков. По предположению ученого, развалины эти являются древним языческим храмом. Но выяснить, для какого древнего божества был возведен этот храм, так и не удалось.
Одновременно неподалеку было сделано и другое открытие, которое сразу же привлекло внимание ученых. Дело в том, что еще в начале прошлого века один из выдающихся русских археологов Иван Иванович Мещанинов осмотрел территорию, прилегающую к мавзолею, и отметил, что «неподалеку от кладбища располагались сильно расплывшиеся курганы».
А вот что написал по этому поводу Искендер Гаджи: «Еще ранее, изучая прилегающую к мавзолею территорию, пришлось обратить внимание на один из указанных курганов. Углубление на его верхней части говорило о том, что под ним ранее находилась пустота, это могло быть или каким-то строением, или погребением. Когда контуры очищаемого культового сооружения были более-менее изучены и определен характер их предназначения, я переключил свое внимание и часть рабочей силы на очистку заинтересовавшего меня объекта, где на небольшой глубине рабочие вскрыли часть кирпичной кладки.
Обратив внимание на то, что кирпичи и способ кладки заметно отличались от увиденных нами на остатках минарета, мы спустились в раскоп. Теперь уже лопатой орудовал я, а рабочие только помогали мне. Выбирая слой за слоем накопившуюся за много веков землю и видя, что из-под нее появляется, мы испытывали волнение. Двое суток потребовалось нам для того, чтобы расчистить от земли часть изучаемого сооружения. Когда же мы полностью его очистили, увиденное поразило всех.
Открытое помещение оказалось частью древней бани. И по всем признакам, она принадлежала к культуре античного Средиземноморья. Об этом красноречиво говорило то, что интерьер, то есть внутреннее оформление бань Востока и подобных сооружений античной культуры, резко отличается. Открытое нами помещение бани было, по всей вероятности, той частью, где люди раздевались и готовились к дальнейшей гигиенической процедуре, то есть к самому процессу купания. По трем сторонам помещения находились углубленные ниши с каменными сиденьями в них.
Вся поверхность кирпичных стен бани, сложенная особым способом, была покрыта керамической глазурью и, таким образом, становилась водонепроницаемой. Таким кирпичом стены бани были выложены от верха до середины ниш. Та же ее часть, которая доходила до каменной скамьи, была покрыта изразцовыми плитками. Площадь стен в каждой нише являлась как бы отдельным красочным полотном, на котором была изображена сцена из явно не известной нам жизни римского общества.
По всей вероятности, керамические плитки для этого «панно» изготавливались по особому заказу и, возможно, были привезены издалека. На одной из стен была изображена сцена охоты, где свора собак преследовала оленя, на другой был виден сельский пейзаж с римской виллой вдалеке. На третьей была изображена картина из мира искусств, так как здесь присутствовал персонаж с каким-то музыкальным инструментом в руках. Но самым поразительным в этом помещении оказался пол. Выложенный также керамической плиткой, он изображал морской мир, где плавали рыбы и волнистыми линиями изгибалась морская растительность. И, что самое интересное, буквально из-под наших ног из морской пучины на поверхность выскакивал небольшой забавный дельфин».
Таким образом, раскопки, проведенные в 1987 году в ханаке Шейха Бабы, показали, что здесь жизнь кипела на протяжении как минимум двух тысяч лет, так сказать, со времен античности. Но необходимо было продолжить раскопки. В плане же работ они не значились. Тогда Искендер Гаджи вынужден был прекратить раскопки в надежде на то, что их удастся продолжить в следующем году.
Однако в следующем, 1988 году, начались известные события, завершившиеся оккупацией этой азербайджанской территории армянскими агрессорами. Искендер Гаджи снова смог увидеть ханаку Шейха Бабы только зимой 1994 года, когда было освобождено от оккупантов село Бабы. Вот что он пишет: «Едва в окрестностях утихла стрельба, я решил осмотреть памятники. Несмотря на предупреждение саперов, что там могут оказаться необнаруженные мины, соблюдая все меры предосторожности, я направился к видневшимся между дорогой и рекой памятникам. В тот день я долго бродил вокруг них. Все здесь мне было известно до мелочей.
Но более всего меня потряс вид уникальной по своей исторической и архитектурной ценности бани. Она почти наполовину была засыпана землей, и практически нельзя было узнать, сохранился ли керамический пол бани. Изразцовые плитки со стен бани полностью исчезли, остался только след от раствора, их скреплявшего. И тут я пожалел о том, что мы, не догадываясь о последствиях, напрасно открыли ее для вандалов.
Оставалась одна, но слабая надежда на то, что в нераскрытых частях бани еще могли сохраниться изумительные творения рук человека, пришедшего сюда, в центр Ойкумены, с берегов Средиземного моря и этим своим подвигом доказавшего торжество разума.
Времени не было, шли боевые действия. Тогда я наивно предположил, что очень скоро мне вновь удастся заняться интересным делом и, возможно, даже завершить изучение выявленного объекта. Но жизнь вновь внесла свои коррективы и практически на десятилетия отодвинула все мои планы…».
Таким образом, перерыв в исследовании ханаки Шейха Бабы затянулся аж на двадцать с лишним лет. О незавершенных работах по реставрации ханаки Шейха Бабы вспомнили только недавно, и летом 2011 года здесь были возобновлены археологические раскопки. К предварительным работам были привлечены археологи Института археологии и этнографии НАНА. Для этой цели между институтом и НИИ «Азербарпа» был заключен контракт и создана Физулинская археологическая экспедиция, которую возглавил доктор философии по историческим наукам Хагани Алмамедов. Под его руководством были осуществлены не только раскопки, но и реставрация комплекса — был восстановлен купол мавзолея, варварски разрушенный армянскими дикарями.
«Мавзолей Шейха Бабы, — рассказал Хагани Алмамедов, — был использован как место поклонения и медресе, позже он превратился в большую крепость. Очень может быть, что здесь располагалось одно из поселений, о которых писали авторы средних веков. Это место находилось между рекой Араз и ее притоком, что обеспечивало его защиту. Это самая большая находка, относящаяся к периоду средневекового Карабаха».
Задачу археологам облегчило и то трагическое обстоятельство, что в результате попадания снарядов на эту территорию в ходе Карабахской войны в 90-е годы некоторые части древнего поселения обнажились.
Предварительный осмотр территории ханаки показал, что общая площадь культурных слоев охватывают здесь почти две тысячи квадратных метров территории. Из них летом 2011 года Физулинская экспедиция раскопала два участка квадратной формы, общей площадью 1200 квадратных метров. При этом было установлено, что ханака была окружена крепостными стенами, по крайней мере, с запада и севера.
Первый участок со стороной в 28 метров был выявлен восточнее и юго-восточнее мавзолея Шейха Бабы по большому общественному зданию. Проглядывался лишь вышеупомянутый полуразрушенный минарет, занимавший северо-восточный угол здания.
Раскопки показали, что здание находилось на глубине 1,5-2,7 метра под слоем разбросанных остатков жженого кирпича и обломков кирпичей и камней, а также сажи и угля. После того, как было очищено пространство между стенами и колоннами, стало возможным оценить величественность строения.
Выяснилось, что на первом участке находились два больших зала, хозяйственные строения и остатки больших дверных входов на каждой стороне. Строение оказалось квадратной формы с общей площадью 576 квадратных метров с шириной стен 24 см. Внешняя поверхность северной стены отделана известняком белого цвета. Было установлено, что ее северная сторона протягивалась на 24,5 метра, а восточная — на 24,3 метра. Здание, вероятно, было мечетью, но мечетям не свойственно наличие дверных проходов с каждой стороны.
Второй участок раскопа начинается у юго-западного угла первого участка и также имеет форму квадрата со стороной в 15 метров. Здесь в 1987 году реставраторы обнаружили баню. Летом 2011 года археологи, сняв слой почвы толщиной в один метр, обнажили остатки двух строений квадратной формы высотой 73 см.
На глубине 2,7 метра был обнаружен вход в здание. Вход этот имел сводчатую конструкцию, верхняя часть которой, к сожалению, не уцелела. Стена справа от входа тянулась на 3,36 метра, слева — на 2,46 метра. Вход состоял из двух ступеней. Первая ступень длиной в 1,8 метра составлена из жженого кирпича размером 37x37x6 см. Вполне вероятно, что такими кирпичами покрыто все строение, но в других частях их проследить не смогли. Вторая ступень возвышалась над первой на 20 см и отличалась кладкой грубо тесаного известняка.
Во втором раскопе Хагани Алмамедов обнаружил шесть каменных гробниц, относящихся к XIV столетию. Подобной формы гробницы на территории Азербайджана ранее при археологических раскопках еще никогда не встречались. Они выстроены из специального кирпича и камня и глазурированы эмалью, причем изнутри. Ученые считают, что в этих гробницах покоятся останки средневековых воинов. В одной из них был найден скелет без черепа, в другой — скелет и наконечники стрел.
Таким образом, «баня» античных времен Искендера Гаджи, согласно исследованиям Хагани Алмамедова, предстает подземным склепом-мавзолеем XIV столетия.
Любопытно, что до начала раскопок среди местного населения ходили слухи, будто бы находящиеся внутри мавзолея сводчатые двери выводят на подземную дорогу, по которой можно добраться аж до другого берега реки Араз. Однако археологические работы показали, что эти двери являются входом в склепы, в которых в XIII-XIV веках хоронили представителей знатных семей и воинов.
Напрашивается вопрос: кто же из археологов прав — Искендер Гаджи или Хагани Алмамедов? Ответ на этот вопрос можно будет получить только при дальнейшем вдумчивом и глубоком изучении уникального архитектурного памятника. Причем в тщательном исследовании нуждается не только мавзолей, но и вся прилегающая территория, ведь в трех километрах от так называемой Нагара тепеси обнаружено поселение, относящееся к античным временам и раннему средневековью.
Однако, как сказал в одном интервью директор Физулинского историко-краеведческого музея Эльчин Асадов, подобные исследования требуют немалых финансовых средств. А исследования эти необходимы — для продолжения археологических исследований, в которых нуждается вся территория комплекса, которая, по некоторым предположениям, намного больше нынешней, уже раскопанной. То, что эта территория весьма обширна, косвенно доказывает и факт наличия большой мечети, которую возвели бы только в том случае, если бы на данной территории существовал крупный населенный пункт.
При подготовке статьи использованы материалы Сейрана Велиева, доктора географических наук и главного научного сотрудника Института географии НАНА, и историка и археолога Искендера Гаджи