О.БУЛАНОВА
Те, кто бывал в московском метро на станции «Партизанская» (бывшая станция «Измайловский парк»), знают, что вестибюль этой станции, кстати, самой широкой в Московском метрополитене, украшен несколькими скульптурами, изображающими партизан времен Великой Отечественной войны.
Одна из них — памятник Зое Космодемьянской, вторая — памятник пожилому бородатому мужчине. Одетый в шубу и валенки, он вглядывается куда-то вдаль, держа в руках суковатую дубинку.
Пробегающие мимо москвичи и гости столицы редко утруждают себя тем, чтобы прочесть надпись на постаменте. А прочитав, вряд ли что-то поймут — ну, герой, ну, партизан, повторил подвиг Ивана Сусанина. И подумают: для памятника могли бы подобрать кого-нибудь и поэффектнее. Однако это не просто абстрактный памятник: человек, которому он установлен, вполне реальный и эффектов не любил. Он вообще мало говорил, предпочитая словам дела.
Двадцать первого июля 1858 г. в селе Куракино Псковской губернии в семье крепостного крестьянина родился мальчик, которого назвали Матвеем. В отличие от многих поколений своих предков, мальчик пробыл крепостным менее трех лет — в феврале 1861 г. император Александр II отменил крепостное право.
Но в жизни крестьян Псковской губернии мало что изменилось — личная свобода не избавила от необходимости тяжело трудиться день за днем, год за годом. Выросший Матвей жил так же, как и его дед и отец, — когда пришла пора, женился, обзавелся детьми. Первая жена, Наталья, умерла в молодости, и крестьянин привел в дом новую хозяйку — Ефросинью. Всего было у Матвея восемь детей — двое от первого брака и шестеро от второго.
Менялись цари, гремели революционные страсти, а жизнь Матвея текла заведенным порядком. Был он крепок и здоров — младшая дочь Лидия родилась в 1918 г., когда отцу стукнуло шестьдесят лет. Устоявшаяся советская власть стала собирать крестьян в колхозы, но Матвей отказался, оставшись крестьянином-единоличником. Даже когда в колхоз вступили все, кто жил рядом, Матвей меняться не захотел, оставшись последним единоличником во всем районе.
Ему было целых 74 года, когда власти выправили ему первые в жизни официальные документы, в которых значилось «Матвей Кузьмич Кузьмин». До той поры все звали его просто Кузьмичом, а когда возраст перевалил за седьмой десяток — дедом Кузьмичом. Матвей Кузьмин жил в маленькой избенке, одиноко стоявшей на опушке леса, редко показывался на люди, был угрюм, неразговорчив и любил с собакой, с допотопным ружьишком за плечами в одиночку бродить по лесам и болотам.
А весной он заколачивал дверь избенки и с внучонком Васей, сиротой, жившим у него, уходил на далекое лесное озеро и пропадал на целые недели. Колхозники не то чтобы не любили, а как-то не понимали и сторонились его: кто знает, что на уме у человека, который чурается людей, молчит и бродит по лесам неведомо где? Да и охотничья страсть издавна не каждым уважается в деревне. Впрочем, он исправно исполнял в колхозе обязанности сторожа, и хотя перевалило ему уже за восемьдесят, не было в районе человека, который рискнул бы днем или ночью покуситься на добро, охраняемое дедом Матвеем и его лохматым и свирепым Шариком. И все равно за упрямое нежелание идти в колхоз в 30-е мог Кузьмич и пострадать, однако беда прошла стороной.
Видимо, суровые товарищи из НКВД решили, что лепить «врага народа» из 80-летнего крестьянина — это перебор. К тому же дед Кузьмич обработке земли предпочитал рыбную ловлю и охоту, в которой был большой мастер. Да и в хозяйстве у Кузьмича пресловутых излишков, из-за которых большевики раскулачивали направо и налево, отродясь не водилось.
Когда началась Великая Отечественная война, Матвею Кузьмичу Кузьмину было почти восемьдесят три года. Когда враг стал стремительно приближаться к деревне, где он жил, и к колхозу «Рассвет», в который он не пожелал вступать, многие соседи поспешили в эвакуацию. Крестьянин с семейством предпочел остаться.
Уже в августе 1941 г. деревня, где жил дед Кузьмич, была оккупирована гитлеровцами. Новые власти, узнав о чудом сохранившемся крестьянине-единоличнике, вызвали его в комендатуру и предложили стать деревенским старостой. Ему поднесли стакан немецкой водки и предложили тост. Матвей Кузьмич поблагодарил немцев за доверие, за угощение, но отказался — и от водки, и от предложения: типа дело-то серьезное, а он и глуховат стал, и подслеповат.
Речи старика гитлеровцы посчитали вполне лояльными и в знак особого доверия оставили ему его главный рабочий инструмент — охотничье ружье. В начале 1942 г., после окончания Торопецко-Холмской операции, неподалеку от родной деревни Матвея Кузьмича заняли оборонительные позиции части советской 3-й ударной армии. В феврале в деревню Куракино прибыл батальон немецкой 1-й горнострелковой дивизии. Горные егеря из Баварии были переброшены в этот район для участия в планируемом контрударе, целью которого было отбросить советские войска. Перед отрядом, базировавшимся в Куракино, была поставлена задача скрытно выйти в тыл к советским войскам, находящимся в деревне Першино (в шести километрах от Куракино), и внезапным ударом нанести им поражение.
Для осуществления этой операции нужен был проводник из местных, и немцы вновь вспомнили о Матвее Кузьмине. И вот 13 февраля 1942 г. его вызвал командир немецкого батальона, заявивший, что старик должен вывести гитлеровский отряд к Першино. За эту работу деду Кузьмичу пообещали денег, муки, керосина, а также роскошное немецкое охотничье ружье-двустволку марки «Зауэр» «Три кольца».
Старый охотник степенно осмотрел ружье, по достоинству оценив «гонорар», поторговался насчет денег, запросив больше, чем предлагали, и ответил, что согласен стать проводником, взял половину «гонорара» вперед. Он попросил показать место, куда точно нужно вывести немцев, на карте. Когда командир немецкого батальона показал ему нужный район, дед Кузьмич заметил, что никаких сложностей не будет, поскольку он в этих местах много раз охотился. Офицер торжествовал: найден надежный проводник. Не могущий до этого понять «этих советских», ему казалось, что сейчас он все понял: деньги — они везде деньги.
Слух о том, что Матвей Кузьмич поведет отряд гитлеровцев в советский тыл, мигом облетел всю деревню. Пока он шел домой, ухмыляясь в бороду, односельчане с ненавистью смотрели ему в спину. Кто-то даже рискнул что-то крикнуть ему вслед, но стоило деду обернуться, как смельчак ретировался — связываться с Кузьмичом и раньше было накладно, а теперь, когда он был в фаворе у фашистов, и подавно никто не рискнул
В ночь на 14 февраля немецкий отряд, который вел Матвей Кузьмич, вышел из деревни Куракино. Они шли всю ночь тропами, известными только старому охотнику. Наконец на рассвете дед Кузьмич вывел немцев к деревне. Но прежде чем они успели перевести дух и развернуться в боевые порядки, по ним вдруг со всех сторон был открыт шквальный огонь… В чем же был секрет?
Ни немцы, ни жители Куракино не заметили, что сразу после разговора деда Кузьмича с немецким командиром из деревни в сторону леса выскользнул один из его внучат — четырнадцатилетний Василий… Василий вышел в расположение 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады, сообщив, что у него есть срочная и важная информация для командира. Его отвели к командовавшему бригадой Калининского фронта полковнику Степану Петровичу Горбунову.
Бригада занимала тогда оборону на Малкинских высотах в районе деревень Макоедово, Малкино и Першино. Горбунову Василий и рассказал то, что велел передать дедушка: немцы хотят зайти в тыл к нашим войскам у деревни Першино, но он выведет их к деревне Малкино, где и должна ждать засада. Чтобы выиграть время для ее подготовки, Матвей Кузьмич всю ночь водил гитлеровский отряд окольными дорогами, на рассвете выведя их под огонь советских бойцов. Командир горных егерей понял, что старик его перехитрил, и в ярости выпустил в деда несколько пуль.
Старый охотник опустился на снег, окрасившийся его кровью… Немецкий отряд был разбит наголову, операция гитлеровцев была сорвана, более двухсот пятидесяти егерей были уничтожены, несколько десятков ранены, часть попала в плен. Среди убитых оказался и командир отряда, который застрелил проводника, повторившего подвиг Ивана Сусанина.
О подвиге 83-летнего крестьянина страна узнала почти сразу. Первым о нем рассказал военный корреспондент и писатель Борис Полевой, позже обессмертивший подвиг летчика Алексея Маресьева. Полевой оказался в этом районе и присутствовал на похоронах Кузьмина. Очерк под названием «Последний день Матвея Кузьмина» впервые был опубликован на страницах газеты «Правда», а 24 февраля 1942 года о подвиге деда Кузьмича сообщило Советское информбюро.
Первоначально героя похоронили в родном селе Куракино, на высоком берегу Ловати, похоронили как офицера, с воинскими почестями, дав три залпа над заснеженной могилой. Но в 1954 г. было принято решение перезахоронить останки на братском кладбище города Великие Луки. Удивителен другой факт: подвиг Матвея Кузьмина был официально признан фактически сразу, о нем писались рассказы и стихи, очерк Бориса Полевого был включен в программу начальной школы.
Об этом подвиге рассказывали листовки, отпечатанные для войск Красной Армии, ему была посвящена баллада Е.Петунина, ставшая широко известной во время войны. Однако в течение более чем двадцати лет подвиг не был отмечен государственными наградами. Возможно, сыграло роль то, что дед Кузьмич фактически был никем — не солдат, не партизан, а просто нелюдимый старик-охотник, проявивший великую силу духа и ясность ума. Он ведь прекрасно понимал, что живым от немцев он не уйдет, что те тут же догадаются, благодаря кому попали под шквальный огонь.
Но справедливость восторжествовала. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 г. за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина.
Так 83-летний Матвей Кузьмич Кузьмин стал самым пожилым обладателем звания Героя Советского Союза за все время его существования. Именем Героя Советского Союза Матвея Кузьмина были названы улицы во многих городах СССР (в частности, в городе Великие Луки его именем названы школа и улица). В его честь также назван советский (а теперь российский) траулер.
В Великих Луках Матвею Кузьмину впоследствии был установлен памятник — на его могиле, а на месте подвига у деревни Малкино, на «Малкинской высоте» — обелиск. На здании Лычевской средней школы, где учился Матвей Кузьмин, Российским военно-историческим обществом в память о Кузьмине установлена мемориальная доска. В 1944 г. была пущена в ход станция метро, впоследствии получившая название «Партизанская», и там появился памятник Матвею Кузьмину. Автор памятника — замечательный скульптор Манизер, и тоже Матвей.
По рассказу Б.Полевого и материалам сайта chtoby-pomnili.com