О.БУЛАНОВА
С середины «галантного» XVIII столетия на международной арене появляется новый тип шпиона. Это интеллектуал, светский лев, часто полиглот, отлично владеющий не только пером, но также шпагой и пистолетом. Ко всему прочему, он умеет нравиться и находить путь к сердцам женщин. Таким был Джакомо Казанова, шевалье де Сенгальт, философ, дипломат, сочинитель, любимец женщин и тайный агент.
Казанова родился в 1725 г. в Венеции в семье актеров, якобы принадлежавших к дворянскому роду Палафоксов. «Мне кажется, я сегодня крестил самого антихриста», — именно такие слова, по легенде, записал в своем дневнике священник, крестивший в 1725 г. младенца со звучной фамилией Казанова. Несколькими днями ранее этот же пастор отпевал мать ребенка — молодую красавицу артистку, умершую во время родов. До нас не дошла информация о причинах, побудивших пастора сделать подобную запись.
Может быть, на священника слишком сильно подействовала смерть роженицы или то, что мальчик за несколько дней жизни ни разу не заплакал, а может быть, что-то более серьезное. Та же легенда гласит, что священнослужитель скончался при довольно загадочных обстоятельствах ровно через год после рождения Казановы.
Оставшегося сиротой маленького Джакомо воспитывала тетка, старшая сестра его матери. Эта образованная для своего времени женщина дала Казанове прекрасное образование и воспитание (одаренный юноша окончил школу в Падуе, затем изучал право), а самое главное — сумела развить в будущем герое-любовнике прямо-таки гипнотизирующую галантность, которая впоследствии станет главным оружием итальянца в завоевании женских сердец.
По одной легенде, свою карьеру сердцееда Джакомо Казанова начал в одиннадцать лет, получив первые уроки любви у прислуживавшей в доме его тетки 20-летней деревенской девушки. Уже к 15 годам он был весьма искушенным любовником, по которому сохли весьма знатные и взрослые дамы.
Однако по другим сведениям, которые выглядят более правдоподобно, легендарный итальянец познал радости секса довольно поздно — в 21 год. По легенде, он взял на ночь проститутку, но ничего не смог сделать в постели, и та взялась за обучение его искусству любви. После месяца усиленных «занятий» с Казановой проститутка-«альтруистка» распространила слух о виртуозном любовнике, способном украсить жизнь самой взыскательной дамы.
Вскоре в будуарах местных аристократок с вожделением шептали: «Казанова», а мужская женатая половина потеряла сон и аппетит. Поначалу жертвами галантности молодого графа были в основном вдовы или старые девы, потерявшие надежду найти спутника жизни и создать семью. Тем не менее, последующие 20 лет он умудрился соблазнить больше тысячи женщин, большинство из которых были замужем за знатными аристократами.
Примечательно, что, когда графу не было еще и двадцати, он перенес жестокую личную трагедию: его невеста, которую он страстно любил и чувство к которой, по его словам, пронес через всю жизнь, умерла от воспаления легких. Удар был столько сильным, что Казанова чуть было не наложил на себя руки. После перенесенной драмы граф дал себе зарок — никогда не жениться.
Любопытно, что всех женщин, с которыми у него были интимные отношения, он предупреждал, что никаких серьезных намерений он не имеет, что из их связи никаких обязательств друг перед другом не вытекает, и просил не увлекаться им, чтобы легче можно было расстаться. Все его романы, как правило, длились не дольше одного месяца.
Только в 40 лет дрогнуло сердце Казановы: он встретил женщину, поразительно напоминающую его невесту, и очень полюбил ее. Таким образом, граф изменил своей клятве и женился. На этом закончилась блестящая авантюрная карьера любовника Джованни Джакомо Казановы. Он так ни разу и не совершил супружеской измены.
В чем же загадка любовных побед Казановы? Известно, что Казанова был далеко не красавцем и не обладал сверхъестественной сексуальной потенцией. Его постельные победы объяснялись т.н. половым альтруизмом, абсолютно не свойственным мужчинам его времени. Проститутка, которая стала наставницей молодого графа, научила его сначала доставить удовольствие женщине, а уж потом удовлетворяться самому. Галантный век запомнился как время, так сказать, сексуального свободомыслия.
Тем не менее, и здесь Казанова перещеголял своих современников. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать описанный в его «Мемуарах» эпизод, когда граф подглядывает за своей любовницей и французским дипломатом. Вуайеристическая практика тогда настолько потрясла общественность, что за Казановой закрепилась репутация «короля изощренной любви». Помимо подглядывания, Джакомо Казанова очень любил экспериментировать с местами любви. Так, он описывает случай, когда занимался любовью с одной графиней в фонтане ее городской усадьбы на глазах многочисленной прислуги. А некую Луизу Лавальер граф соблазнил прямо на накрытом обеденном столе.
Люди, близко знавшие Казанову, утверждали, что он хорошо знал толк в эротической кухне: ему были известны секреты возбуждающих снадобий и рецепты кулинарных блюд, способных превратить в куртизанку любую монашку. Маркиза де Руа рассказывала, как, отведав приготовленные графом жульены, она проснулась для настоящей страсти, утолить которую она не могла за целую ночь любви. Другая карьера — шпиона — стала для Казановы возможной благодаря артистической профессии своей матери, когда с юных лет он вращался среди представителей света и дипломатов, что в Венеции, бдительно охраняющей свои секреты от иностранцев, бывало небезопасно.
Игнорируя все запреты, Казанова свел тесную дружбу с аббатом Берни, графом Лионским, послом Франции в Венецианской республике. Когда в 1757 г. Берни становится министром иностранных дел Франции, жизнь Казановы круто меняется. Его мемуары свидетельствуют о том, что не только амурные приключения входили в круг его интересов. О своем пребывании во Франции Казанова писал: «Мсье де Берни принял меня как обычно, то есть не как министр, а как друг. Он поинтересовался, не соглашусь ли я выполнить несколько секретных поручений». Как показали дальнейшие события, Казанова согласился. Берни, заслуживший на посту французского посла в Венеции расположение своего короля, равно как и уважение со стороны правителей республики и папы Бенедикта XIV, решает вовлечь Казанову в свою секретную дипломатическую деятельность.
Вот как описывал эти события сам Казанова: «В начале мая аббат де Берни известил меня письмом, что я должен поехать в Версаль для встречи с аббатом де Лавилем. Последний спросил, готов ли я посетить восемь или десять военных кораблей, стоящих на якоре в Дюнкерке, и достанет ли мне сообразительности сойтись с тамошними старшими офицерами настолько коротко, чтобы прислать ему подробный отчет об общей вооруженности кораблей, о числе матросов, о боеприпасах всякого рода, о порядке управления и полицейской службе. Я ответил, что готов попытаться…»
Уже через три дня он снял номер в гостинице в Дюнкерке. Тамошний банкир, как только прочитал письмо из Франции, тут же выдал Казанове сто луидоров и попросил подождать его вечером в гостинице, чтобы представить здешнему командиру эскадры, мсье де Барею. После обычных расспросов командир, как и любой француз на высокой должности, пригласил Казанову поужинать с ним и его супругой, на тот момент еще не вернувшейся из театра. «Она отнеслась ко мне так же дружелюбно, как и ее муж, — пишет Казанова, — и поскольку я держался подальше от игорного стола, то очень скоро перезнакомился со всеми армейскими и морскими офицерами.
Так как я говорил преимущественно о военно-морских флотах европейских стран, выдавая себя за большого знатока по этой части, а в свое время я действительно служил на флоте моей республики, то через три дня я уже не только лично был знаком с капитанами боевых кораблей, но и подружился с ними. Я болтал обо всем, что приходило в голову, скажем, об устройстве кораблей или о чисто венецианских приемах маневрирования на море. И когда я нес всякую чепуху, эти морские волки слушали меня с большим интересом, чем когда я толковал им о чем-то действительно разумном».
На четвертый день один из капитанов пригласил Казанову отобедать на борту своего судна. Этого было достаточно, чтобы он тотчас же получил приглашение от всех остальных то ли на завтрак, то ли просто так закусить. И каждый, кто оказал шпиону такую честь, на весь день становился его гидом. «Я же проявлял интерес решительно ко всему, изучал каждый корабль вдоль и поперек, спускался до самого нижнего трюма, задавал сотни вопросов и повсюду находил молодых офицеров, жаждущих поважничать передо мной». Все они очень откровенно говорили с посторонним, в общем-то, человеком, и Казанове не стоило больших трудов выжать из них все, что ему было нужно для составления подробного отчета.
Перед сном он записывал все достоинства и недостатки, подмеченные на соответствующем корабле. Спал при этом не более четырех или пяти часов в сутки. «За все это время я не отвлекался на легкомысленный флирт, — откровенничал Казанова. — Справиться с заданием — вот что было единственной целью всех моих действий и помыслов. Я обедал то у делового партнера Корнмана, то у мсье П., то в небольшом сельском доме. Мадам П. сопровождала меня туда и явно осталась очень довольна моим обхождением с ней, когда мы остались наедине. В общем, я дал ей исчерпывающие доказательства моей теплой дружбы».
Выполнив свое задание, Казанова простился со всеми и в почтовой карете отбыл обратно в Париж, для разнообразия выбрав иной маршрут, чем по пути в Дюнкерк. Прибыв на место, он тут же отправился со своим донесением министру в Пале-де-Бурбон. Тот не пожалел целых двух часов, чтобы вместе с автором вычеркнуть из него все, что, по его мнению, было лишним. Ночью Казанова переписал донесение набело, а днем поехал в Версаль и вручил его аббату Лавилю. Тот прочитал отчет, не выказывая никаких эмоций и без комментариев, и сказал, что в нужное время даст знать, насколько он хорош.
Через месяц Казанова получил 500 луидоров и не без радости узнал, что военно-морской министр, мсье де Кремиль, нашел его отчет не только тщательно составленным, но и достаточно содержательным. «Тем не менее, — пишет Казанова, — различные вполне обоснованные соображения не дали мне в полной мере насладиться признанием моих заслуг, которое мой покровитель искренно хотел мне выразить. И все потому, что это поручение влетело военно-морскому министерству в 12 тыс. ливров. Между тем министр мог бы без труда узнать обо всем, что я ему доложил, не затратив ни единого су.
То же самое был бы в состоянии сделать для него любой молодой офицер и, даже не будучи семи пядей во лбу, произвести впечатление весьма способного человека. Но при монархической бюрократии точно так же поступали все министерства. Они, не задумываясь, бросали на ветер казенные деньги, осыпая ими своих протеже и любимцев…»
Когда же вместо аббата Берни министром иностранных дел стал герцог де Шуазель, шпионская деятельность Казановы сошла на нет. Это случилось в 1758 г. После этого он жил в Европе, переезжая из страны в страну, и в 1779 г. получил место библиотекаря у графа Вальдштайна в его поместье Гут-Дукс (Богемия), где 4 июня 1798 г. тихо и мирно отошел в мир иной.
По материалам Н.Непомнящего